Роанна вспомнила, как он взглянул на нее, прежде чем выйти из кухни. В его глазах были только гнев и отвращение. Девушка прижала колени к груди. Озноб все еще сотрясал ее. Что бы он ни сделал, она его никогда не разлюбит. А он сразу же отвернулся, когда на нее пало подозрение. Так вот в чем разница: он ее просто не любит. Жизнь безжалостно ударила ее о каменную стену реальности. Она нравилась ему, смешила, он испытывал к ней родственные чувства, но не любил по-настоящему. Скорее всего просто испытывал жалость. Жалости она не могла терпеть ни от кого, тем более от Уэбба.
Она потеряла его. Если бы даже он дал ей шанс оправдаться, если бы даже поверил ей, все равно прежним отношениям уже не бывать.
Роанна одинаково сильно была привязана к Уэббу и к Давенкорту, страдая от каждой попытки вырвать ее отсюда. Но теперь впервые она подумала об отъезде. Ведь у нее здесь ничего не оставалось, и она без сожаления могла отправиться в колледж, тем более что все этого так хотят. Там она начнет новую жизнь, там ее не знают и не будут относиться так предвзято, как здесь.
Но сначала нужно поговорить с Уэббом. Только несколько слов, а потом она уедет и постарается обо всем забыть.
Роанна посмотрела на часы. Половина третьего. В доме стояла тишина. Она должна поговорить с Уэббом, даже если там Джесси, для нее это уже не имеет значения.
Но если Уэбб еще не вернулся? Ведь он уезжал в таком взбешенном состоянии! Но даже если он в доме, вряд ли они сейчас спят с Джесси в одной постельке. Может, он где-нибудь внизу, например, в кабинете или в одной из пустующих спален. Тогда она скажет несколько слов Джесси. Роанна скользнула в холл, похожая на привидение в своей белой ночной рубашке. Ей не нужно было зажигать свет — она так часто бродила по Давенкорту, что знала все его укромные уголки,
Перед комнатой Уэбба и Джесси она остановилась. Решив не стучать, Роанна повернула ручку двери.
— Джесси, ты здесь? Мне надо поговорить с тобой.
Пронзительный крик разорвал легкую ткань ночи. Его звук все усиливался и наконец резко оборвался. В комнатах стал зажигаться свет, даже в конюшне, где ночевал Лойел, вспыхнули окна.
Послышались сонные, встревоженные голоса внезапно разбуженных людей и приглушенный звук бегущих ног. Первым в комнату вбежал дядя Гарлен.
— Боже всемилостивый! — в ужасе прошептал он, и в его голосе не было привычной фальши.
Зажав руками рот, как будто удерживаясь от нового крика, Роанна медленно отступила от тела Джесси. Взгляд ее карих глаз казался взглядом слепой.
Глория вбежала в комнату одновременно с Люсиндой. Обе женщины в ужасе остановились перед чудовищным кровавым зрелищем. Краска сошла с лица Люсинды. Она глотала ртом воздух, но не могла произнести ни звука. Глория обняла сестру за плечи, не спуская дикого взгляда с Роанны.
— Господи, ты убила ее… — Голос Глории с шепота поднялся до истошного крика. — Гарлен, посылай за шерифом!
Двор перед домом и все подъездные пути были запружены машинами, и их фары мрачным фейерверком сияли в темноте. Во всех окнах Давенкорта горел свет, дом был полон полицейских.
. Все члены семейства, за исключением Уэбба, собрались в большой гостиной. Люсинда тихо плакала. Ее плечи были скорбно опущены, на лице застыло выражение горя и опустошенности. Глория, сидящая рядом с ней, тихо говорила ей что-то бессвязно-утешительное. Позади них стоял Гарлен. Покачиваясь взад-вперед на каблуках, он важно отвечал на вопросы, кстати и некстати глубокомысленно высказывая свое мнение по поводу происшедшего. Он купался в лучах всеобщего внимания, обращенного на него, — ведь он был первым свидетелем происшедшего, не считая Роанны.
Роанна одиноко сидела в противоположном углу комнаты. Неподалеку стоял помощник шерифа. Она понимала, что он находится здесь специально, чтобы следить за ней, но ей было все равно. Лицо ее застыло, и на нем двумя провалами чернели глаза. Изредка она обращала полубессмысленный, затравленный взгляд туда, где сидели ее родственники.
Остановившись в дверях, шериф Сэмюэл Боули Уоттс незаметно наблюдал за ней. Он смотрел на ее худые руки, на всю ее хрупкую фигурку в ночной рубашке, такой же белой, как и лицо. На шее слабо и часто пульсировала жилка. Он повернулся к одному из своих помощников:
— Пошлите за доктором, чтобы он осмотрел девочку. Кажется, она в шоке.
Бедняжка, ей скоро придется давать показания, и для этого у нее должна быть ясная голова.
Шериф знал Люсинду почти всю жизнь. Давенпорты всегда очень много помогали ему в его избирательной кампании. Но хорошее отношение к Давенпортам имело и другие корни. У Маршалла Давенпорта был на редкость плохой характер, но он был достойным и честным человеком, а к Люсинде Боули испытывал чувство глубокого уважения, зная ее внутреннюю твердость и бескомпромиссность, не менявшуюся с годами, и ее деловую хватку. Многие годы после смерти ее сына Дэвида до тех пор, пока Уэбб не стал достаточно взрослым, чтобы взять на себя груз управления делами, она руководила империей Давенпортов, вела все дела и успевала воспитывать двух осиротевших внучек. Без сомнения, огромное богатство, которым она владела, давало ей свободу действий, но все равно тяжесть, которую она несла, не перекладывая на чужие плечи, была очень велика. Она слишком часто теряла тех, кого любила, подумал Боули. В семействах Давенпортов и Тэллентов часто случались безвременные смерти, иногда люди погибали во цвете лет. Любимый брат Люсинды, Уэбб Первый умер, когда ему не было шестидесяти — бык ударил его копытом в висок. Его сын Хантер погиб в тридцать один год, разбившись в спортивном самолете во время бури в Теннесси. Маршаллу Давенпорту было всего шестьдесят, когда он умер от перитонита после приступа аппендицита, приняв его за простое кишечное расстройство. Десять лет назад в автомобильной катастрофе погибли Дэвид с женой и Джанет. Это почти убило Люсинду, но она нашла в себе силы, распрямила спину и, как старый солдат, продолжала нести свою службу.
А теперь еще это. Он не представлял, откуда она возьмет силы, чтобы перенести такое несчастье. Люсинда всегда обожала Джесси, девушка была хорошо известна в высшем свете округа Колберт, хотя Боули имел насчет нее свое собственное мнение. Иногда на ее лице он замечал то же холодное выражение, которое бывало на лицах убийц, а уж он-то много повидал их на своем веку. Чисто интуитивно она вызывала у него антипатию. Но Джесси и Уэбб были для Люсинды настоящим светом в окне. Он помнил, каким счастьем для нее было, когда два года назад они поженились. Боули заранее передергивало от мысли о предстоящем расследовании. И тем не менее он должен сделать все, чтобы докопаться до истины.
