Варвара вернулась к своим только утром, с ключом от Витькиной квартиры в кармане. Она уже через неделю стала официальной женой этого человека.
Мать с отцом, приехав познакомиться с зятем, сразу растерялись. Они ожидали увидеть молодого парня, а тут седой человек, много старше Варьки, как такого называть сыном, если он чуть моложе самого отца. Родители смотрели на Виктора ошалело и никак не могли понять, с чего их дочь решилась выйти замуж за старика? Неужели в целом городе не нашла для себя более подходящего человека?
Отец, знакомясь, подал руку зятю, а мать и этого не смогла сделать, заплакала, заголосила не сдержавшись:
— Что ж ты, Варька, утворила, дура окаянная? Уж лучше в вековуках осталась бы в деревне. Ну кому такого зятя покажешь? Засмеет люд. Он же наш ровесник! Что будешь делать с ним через десяток годов? Да разве он муж? — выла Елизавета в голос.
— Успокойся, мам!
— Телка ты безмозглая! Иль ослепла, не видела за кого идешь? Иль он единственный сыскался? Почему поспешила? В деревне, да еще с дипломом, тебя любой бы взял! А этого как нашим показать, чем назвать его? — отвернулась от Виктора.
— Мам, прекрати! Не зли меня! Витя прекрасный человек. Поимей совесть и не позорь нас. Я плевала на деревню и ее мнение! Мне с ним жить, а не вам.
Будешь мужа позорить и обижать, никогда к вам не приедем и к себе не позовем. Навсегда чужими станем. Я не для тебя, для себя его выбрала. И хватит тут истерик. По мне, так лучше Вити нет человека на всей земле! Поняла?
— Дура ты слепая! — пробурчала Елизавета.
— Разувайтесь, проходите! — предложила Варя и повела родителей смотреть квартиру. Оба онемели от увиденного. Еще бы! В гостинице итальянская мебель, на потолке хрустальная люстра, на полу арабский ковер. На стенах чудесные картины, диковинные светильники, в шкафу такая посуда, какой отродясь не видели. В спальне и вовсе оторопели, гарнитур «Людовик» потряс обоих. Кровать с колхозное поле. Вся белая, сверкающая. Шкаф будто из снега, перламутром отливает. Трельяж, кресло, банкетка и тумбочка, словно у короля взяты.
— Мама родная! Как же вы друг дружку в такой койке находите? На ней всю деревню можно поместить! — ахала мать.
— Теперь пошли в кабинет мужа!
— Чего? Куда? Да что ему на работе мало места, что он в доме кабинет завел? — удивился отец.
Родители обошли всю квартиру. Даже на балконе побывали. Но больше всех им понравилась кухня. Здесь все было под рукой, все на месте. И дочка одета не хуже королевы. На столе чего только нет! Все вкусное, красиво разложено, глаз не оторвать. Дочка дала денег Елизавете. Немало. Тут и на дрова, и на комбикорм, и на сено корове, еще и на жизнь самим останется.
— Где ж столько заработала? — спросили родители.
— Муж велел вам помочь. Он дал…
— Видать, добрый человек попался. Это не беда, что старше, дружней жить будете, а и таскаться по бабам не станет. Смотри и сама за него держись, — согласилась мать.
Перед отъездом Виктор подарил ей теплый платок и кофту, отцу пуховик и шапку.
— Господи! Да у меня самый лучший на свете зять! Дай Бог здоровья тебе, Витек! Прости меня, дуру окаянную! — расчувствовалась и расцеловала человека в обе щеки.
Они стали чаще звонить, их голоса повеселели. А когда Виктор дал им деньги на ремонт дома, родители и вовсе ожили. Им некогда было стареть. Жизнь изменилась.
Варьке скоро стало не до занятий. Она забеременела. Муж, узнав, обрадовался, а бабу замучил токсикоз. Как ни крепилась, пришлось взять академический отпуск. Женщина ждала, когда ж родится ребенок, чтоб прекратилась мучительная изжога и тошнота. Дочка родилась среди ночи и сразу заорала так, что Варька чуть не соскочила со стопа:
— Куда? Лежать! — прикрикнула врач.
— Девочку родила, дочку! Ну и горластая! — оглянулась на кричавшую малышку.
Девчонка, словно разозлившись на целый свет, заходилась в визге и воплях.
— Ну и глотка! — удивлялись медики.
— Ох и скандальная девка! — возмущались роженицы.
— Никакого покоя от нее нет! — жаловались педиатры, медсестры и санитарки.
Анжелка кричала постоянно.
— Может, она больна, посмотрите, проверьте пожалуйста, дочку! — просила Варя.
— Ее уже обследовали. Все в порядке. Просто натура такая горластая. Она не первая крикуха. Это лишь со временем проходит, — объяснила пожилая акушерка, добавив:
— Дочка ваша абсолютно здорова, без малейших отклонений и патологии. Хороший, красивый ребенок. А беспокойство пройдет.
— Как долго она орать будет? — спросила Варя.
— Это уж как Бог даст. У кого как. У иных в полгода все нормализуется, другие до трех лет орут.
— Господи! А как жить? Она ж всех с ума сведет! — ужаснулась Варя.
— Терпите! Все терпят от своих деток! Слава Богу, не увечная, не дебильная, вот с этими и впрямь муки до конца жизни, а у вашей пройдет… Еще какая красавица вырастет!
Анжелка никому не давала спать. Даже терпеливая Марина не выдержала:
— Да что ж она сутками заходится? Никакого покоя от нее всему дому нет!
Варька позвонила матери в деревню, чтоб приехала, помогла с ребенком. Та привезла с собой старуху- знахарку. Бабка всего с час пошептала и успокоилась девчонка. Всю ночь спала непробудно. А старушка перед уходом сказала Варе:
— Покуда сиськами кормишь дитенка, не пей кофе. И крепкий чай не потребляй. От них девчонке беспокойство, и тебе муки. А так она хорошая у тебя. В ее крике сама виноватая…
С того времени перестала орать Анжелка, росла нормальной, спокойной, веселой. Ее почти не было слышно. И все в доме успокоились.
Варвара к этому времени уже знала, где работает Виктор и чем занят. Его фирма скупала за рубежом мебель, привозила в Россию и продавала. Конечно, уцененная, вышедшая из моды мебель уже не пользовалась спросом у себя на родине, и ее продавали за гроши. Зато в России, разрекламированную, почищенную и собранную, ее продавали за громадные деньги. Везли эту мебель в обход таможен, окольными, объездными, проселочными дорогами и, конечно, все доходы скрывались от налоговой службы.
— Витька! А не боишься? Вдруг поймают, что тогда будет? — спрашивала Варя.
— Самое больное — тюряга! Но ненадолго. Чаще штрафом отмазываются или на лапу придется отслюнить. Тут уж как повезет, на кого наколешься? Ну, так уж сколько работаем, пока все на мази. Да ты не дрожи. Я на всяк случай положил на твой счет круглую сумму, но не в нашем городе. А документы на эти «бабки» хранятся у Марины с Толяном. Их шмонать не станут, они вне подозрений, знай это на всякий поганый случай, а коль тебя попытаются трясти, говори, что ничего не знаешь. Так оно вернее. У тебя свои заботы: дом, ребенок, кухня. Как немцы говорят, что женщинам можно доверять три «к»: кухня, кирха, киндер. Другое тебя не интересовало.
