Она исследовала его руками так же бесстрашно и восхищенно, так же жадно и возбужденно, как он. Ее пальцы повторяли движения его языка, лаская его соски, и погладили их, когда Кларк наконец отстранился.
Волосы, спутанные и влажные, упали ей на лицо. Губы, красные и припухшие, обиженно надулись, в глазах стоял вопрос, который он даже не пытался расшифровать. Это было желание, которое, как он знал, и она понимает не вполне. А ее груди… Все фантазии Кларка меркли перед реальностью. Они были маленькие и круглые. И отзывчивые. На его ласку.
— Ух ты! — сказал он, осознавая, что можно было бы подыскать комплимент и получше, но его так одолевал сексуальный голод, что было не до поэтических сравнений, даже если она и заслуживала сонета-другого за то, как свободно держала себя.
Но в следующий момент руки Мелани метнулись к ее груди. Ей захотелось прикрыться. Он не мог позволить, чтобы это случилось, поэтому взял ее руки в свои.
— Не нужно. Ты прекрасна. Ты именно такая, какой я представлял себе.
Легкая улыбка изогнула губы Мелани.
— Ты представлял меня нагой?
— Да. Я даже представлял некоторые интересные вещи, которыми мы занимались, — нагими, конечно. Ты не имеешь ничего против того, чтобы быть предметом моих фантазий?
Мелани немного подумала, медленно кивнула и наконец сказала:
— Имею. Определенно имею.
Ответ ошеломил Кларка. Ведь она с ним здесь по своей воле, и именно она предложила ему снять рубашку! И она не протестовала, когда он освобождал ее от лифчика.
— Вот как?
— Угу. И буду, до тех пор пока ты не опишешь мне свои фантазии. В деталях. Прямо сейчас.
Невероятность ситуации, в которой она полулежит полуобнаженная на пыльной черной лестнице рядом с мужчиной, рассказывающим ей о своих фантазиях, воспламенила воображение Мелани как никакой роман, как никакой сценарий. Кларк сидел так близко, что она кожей чувствовала жар его тела, а ноздрями жадно втягивала его острый мускусный аромат. Она до сих пор еще чувствовала вкус его поцелуя — смесь запахов кофе и мяты. Этот человек знал, как пользоваться своим ртом. Для улыбок. Для поцелуев. Для того чтобы доставить ей наслаждение, которое могло бы выплеснуться через край, если бы он вовремя не остановился.
Стоило ей прикрыть глаза, даже на мгновение, и эта узкая лестница превращалась в роскошную высокую постель под балдахином, грязные ступеньки — в золоченую приставную лесенку, ведущую на мягкое ложе под шелковым покрывалом. А Кларк, со смуглой кожей и сверкающими глазами, — в молодого короля. Таинственного, соблазнительного, опасного.
Мелани вздохнула, поняв, что это плагиат. Она позаимствовала антураж из сценария фильма, в котором так мечтала сыграть. Впрочем, разве можно винить ее за недостаток фантазии? Все фантазии меркли перед тем фактом, что мужчина расскажет ей о самых сокровенных желаниях, и при этом предмет этих желаний — она сама.
— Не думаю, что ты захочешь это слушать, — сказал Кларк, выпрямляясь.
Он слегка отодвинулся от нее, и все внутри у Мелани запротестовало. Однако он, похоже, не отказывался наотрез, поэтому она продолжала настаивать, стараясь отогнать свои страхи, вызванные неопытностью.
— Я хочу послушать твои фантазии. — Кончиком пальца она провела по его мускулистому предплечью. — Если ты расскажешь мне о своих, я сделаю то же самое.
Ее предложение вызвало усмешку, впервые обнажившую ровные белые зубы Кларка. Раньше при улыбке его губы всегда оставались сомкнутыми. Словно он сдерживал, старался подавить веселье.
— Это честная сделка, и я ловлю тебя на слове. К сожалению, мои фантазии не очень-то изобретательны. — Он глубоко вдохнул, как перед погружением в воду. — Мы в моем кабинете наверху, наедине. Ты полулежишь в кресле…
— Ух ты, а за окном бушует гроза?
Кларк рассмеялся при виде энтузиазма Мелани.
— Вообще-то грозы в моей фантазии не было, но это выразительный штрих. Там не было также и грязной темной лестницы. И в открытое окно вливался свежий воздух.
Мелани хихикнула.
— Теперь это не так уж важно, тебе не кажется?
Даже имей такую возможность, Мелани не изменила бы ни одной детали этой мизансцены. Без грозы и молнии они не оказались бы здесь. Без влажной жары не было бы повода раздеться. А без царящей здесь полутьмы она ни за что не решилась бы сидеть так близко к нему и чувствовать себя такой раскованной.
— О, поверь мне, то, что мы делали в моих фантазиях, начисто лишено очарования.
Его слова и интонация, с которой они были произнесены, затронули в Мелани те глубины, в которых она прятала самые запретные свои желания. Кларк протянул руку и щелкнул заколкой для волос, выпустив на свободу сколотые пряди. Они упали на лицо Мелани, скользнули по соску, отчего она затрепетала.
— Что такого в длинных волосах, от чего мужчины сходят с ума?
Мелани сглотнула. Она понятия не имела, как ответить на этот вопрос. Она носила длинные волосы потому, что у нее никогда не было лишнего времени, чтобы сходить к парикмахеру и сделать стрижку. Обычно Мелани заплетала их в косу или собирала в хвост.
Но сегодня оставила волосы распущенными, по крайней мере частично. И когда Кларк, зажав между пальцами длинную прядь, пощекотал ею другой сосок, Мелани была несказанно рада, что поступила так.
— Может быть, то, что ты делаешь… — Легчайшие прикосновения ее волос сменились лаской его губ, и Мелани тут же забыла, что хотела сказать.
— Я делаю то же, что и в моих фантазиях, — наконец оторвавшись от нее, сказал Кларк, затем зарылся лицом в мягкие шелковистые волосы, вдыхая запах ее шампуня. — Люблю зеленые яблоки. Сладкие, но с кислинкой. В них так восхитительно вгрызаться зубами, разбрызгивая во все стороны сок. Ты кусаешься, Мелани?
— А в твоих фантазиях я это делала? — Мелани распахнула глаза, хотя в темноте даже не осознавала, что они закрыты. — Тебе нравится грубый секс?
Кларк молчал дольше, чем она ожидала.
— Я этого не говорил.
По спине Мелани пробежал холодок. Еще до того, как встала на чреватый неожиданностями путь обольщения, Мелани подозревала, что Кларк — требовательный любовник. Его заминка укрепила ее подозрения.
— Ты и не должен был ничего говорить.
— Я могу быть нежным, Мелани. Для тебя я могу быть любым, каким ты захочешь.
Он прошептал это признание ей в ухо, находясь достаточно близко для того, чтобы Мелани безошибочно поняла, что он откровенен с нею, предельно откровенен. Он может измениться, если она того пожелает. Он может сдержать себя. Отмеривать свою страсть в соответствии с ее ожиданиями.
