Пойманный с поличным, он ничуть не смутился – видно, по работе привык совать нос в чужие дела. Он подошел к кровати, наклонился и уперся ладонями в подушку по обе стороны от моего лица. Если он надеялся таким способом запугать меня, то просчитался. Во-первых, это же он, Уайатт. А во-вторых, люблю, когда Уайатт запугивает меня именно так. При этом события чаще всего принимают захватывающий и неожиданный оборот.
Не поднимая головы, я приложила ладонь к щеке Уайатта, почувствовала жесткий край нижней челюсти, теплую кожу, покалывание щетины, хотя он брился всего несколько часов назад.
– А ты и поверил, – победно произнесла я.
Да, я помню, что злорадствовать некрасиво, тем более, что Уайатт этого не любит. Но он придумает способ отплатить мне, даже смошенничает – например, предложит пари, зная, что я обязательно проиграю, а в наказание заставит меня смотреть все матчи чемпионата по бейсболу. А я его на дух не переношу.
Уайатт ответил такой же торжествующей улыбкой, и я насторожилась.
– Значит, те два года, пока мы не встречались, ты ни с кем не спала? И ждала меня?
– Не совсем так. Просто никого к себе не подпускала.
Черт бы его побрал! Каждое слово умеет обратить в свою пользу.
– И была потрясена моим выделительным агрегатом.
– Я сказала это лишь потому, что ты подслушивал.
– И хотела получить к нему доступ. Точнее, попользоваться им, если не ошибаюсь.
Этим и плохи полицейские – они запоминают каждое слово. Наверное, он способен слово в слово повторить мой разговор с Шоной. И потом, я же ясно дала понять, что без ума от его СВА. Попадись мне какая-нибудь дрянь, разве я стала бы тащить ее в рот? Кстати, и в другие места тоже – улавливаете мысль?
Но бывают случаи, когда полная и безоговорочная капитуляция – самое разумное и бескровное решение. С обольстительной улыбкой я провела ладонью по щеке Уайатта, потом по груди, животу, и наконец в моей ладони оказался его СВА. А он, кстати, был уже на полувзводе. Так устроен мой Уайатт: стоит мимоходом упомянуть про секс, и он готов. Повезло мне, правда?
– Ты абсолютно прав. Я хотела заполучить его и заполучила. – Я невольно вздрогнула: невозможно сохранять спокойствие, прикасаясь к Уайатту.
Он наклонился надо мной, задышал чаще, прикрыл глаза, прижимаясь низом живота к моей ладони. Состояние готовности давно уже было полным и несомненным. Вдруг он сдавленно пробормотал: «А, чтоб тебя!..» – выпрямился и отстранился.
– Меня, конечно, – подтвердила я.
Кого же еще? Уайатт метнул в меня горящий взгляд и отвернулся к окну.
– У тебя сотрясение, – выдавил он.
А я чуть не застонала, сообразив, что меня ждет. На ближайшие несколько дней для меня под запретом все резкие движения, особенно тряска, и если кто-нибудь знает, как заниматься сексом в состоянии полного покоя, умоляю, поделитесь секретом. Вчера без секса, сегодня без секса, завтра без секса и так далее, пока не перестанет болеть голова, а она, может, еще неделю будет ныть! Вот теперь я по-настоящему разозлилась на ту психопатку в «бьюике», по вине которой терплю такие лишения, и даже если бы я заранее знала, что напорюсь на нее, что толку? Оргазмами нельзя насытиться впрок, набрать их про запас побольше и сложить в кладовку на черный день.
Кстати, о кладовках: когда еще поднимать щекотливую тему, если не в больнице, где я прикована к кровати, а Уайатт пылинки с меня сдувает? Более удобного случая может вообще не представиться.
– В твоем доме надо сделать ремонт.
Уайатт круто обернулся. Ткань брюк у него спереди еще бугрилась, но он уже остывал. И смотрел так настороженно, будто услышал «у меня тут завалялся револьвер, надо пальнуть тебе в сердце».
Несколько секунд он таращился на меня, явно прокручивая в голове весь разговор, и наконец вздохнул:
– Сдаюсь. Ремонт-то здесь при чем? Как мы перескочили на него с моего СВА и твоего сотрясения?
– Да я просто задумалась о кладовках. – Я, конечно, не только о них думала, просто вдаваться в подробности не хотела, да и ни к чему Уайатту знать, что я озабочена проблемой складирования оргазмов. В общем, обойдется без подробностей, как дошла я до мысли такой.
Уайатт явно отчаялся найти логическую связь.
– А что кладовки?
– У тебя ни одной нет.
– Как это нет? А каморку возле кухни забыла?
– Какая же это кладовка, если там твой кабинет? Словом, весь твой дом устроен неправильно. И мебель не годится.
Он прищурился.
– Это еще почему? Дом нормальный. Мебель хорошая.
– Только мужская.
– А я и есть мужчина, – напомнил он. – Какую же мне еще мебель?
– Но я-то не мужчина. – Ну как можно не замечать очевидного? – Мне нужны всякие женские вещи. Так что, либо я делаю у тебя ремонт, либо мы куда-нибудь переселяемся.
– Мне мой дом нравится. – На лице Уайатта неотвратимо проступало выражение «умру, но не сдамся» – на мужчин порой накатывают такие приступы упертости. – У меня в доме все на своих местах, как я хочу.
Я ответила выразительным взглядом, от которого жутко заныла голова, потому что, если не закатывать глаза изо всех сил, выразительный взгляд не получится.
– И когда же он станет нашим домом?
– Когда ты переедешь ко мне. – Послушать его, так это проще простого, вывод, который напрашивается сам собой. С его колокольни, конечно.
– И ты не хочешь, чтобы я переставляла мебель, покупала стулья, которые устраивают меня, обставляла собственный кабинет, и так далее?
Мои поднятые брови ясно свидетельствовали, что я об этом думала. Да, шевелить бровями было больно, но без ботокса от мимики не избавишься. Хотя ближайшие несколько дней следовало бы подражать спикерше Нэнси Пелози.
Уайатт нахмурился:
– Черт.
Наконец-то он сообразил, что я ни за какие блага не смирюсь с его мебелью и, если он хочет, чтобы мы жили вместе, придется одобрить любые новшества. Перспектива его не радовала. Уайатт прищурился, его взгляд снова стал пронзительным.
– Мое кресло трогать не дам. И телевизор тоже.
Я пыталась было пожать плечами, но вовремя вспомнила, как это больно.
– Да ради Бога. Мне его не смотреть.
– То есть? – Уайатт не только не обрадовался – наоборот, вскипел.
– А ты подумай. Разве мы смотрим по телевизору одно и то же? Нет. Ты хочешь смотреть бейсбол, я его ненавижу. Тебе любой спорт сойдет. А мне футбол, баскетбол – и все. Мне нравятся передачи про ремонт и дизайн интерьеров, а для тебя они пытка, хуже гвоздей под ногтями. Если не хочешь, чтобы я свихнулась и прибила тебя, мне нужен собственный телевизор и комната, где его можно смотреть.
Вообще-то телевизор я почти не смотрю, разве что футбольные матчи колледжей – ради них я из кожи вон вылезу. Но домой я обычно попадаю не раньше девяти, потом занимаюсь бумажной работой. Есть, правда, еще парочка шоу, которые я пристрастилась смотреть по воскресеньям, а до остальных мне нет дела. Но это не значит, что я соглашусь воевать с Уайаттом за телевизор каждый раз, когда мне приспичит что-нибудь посмотреть, и уж тем более я не собираюсь отказываться от тех немногих шоу, которые смотрю постоянно. Но Уайатту незачем знать о том, что мои посиделки у телевизора – большая редкость, главное – отстоять свои принципы.
