— По-полиция, — почему-то заикаясь, сообщил Горчик, — на то и существует, чтобы…
— Я все равно поеду следом, — перебила я. — Можете меня арестовать, пытать, истязать…
Горчик вздрогнул и слегка оживился: кажется, ему понравилась эта идея.
— …Бить плетьми, связывать, приковывать наручниками к батарее, — продолжала я вдохновенно, следя за его реакцией.
Горчик с явным трудом вынырнул из дебрей своего воображения и нервным жестом поправил очки.
— Хорошо. Поедем туда. Вы останетесь в машине, я посмотрю… — он неопределенно пошевелил пальцами. — И, если все спокойно, подам вам знак, что можно войти. Возможно, понадобится опознать…
Он слегка замялся, а я замерла.
— Опознать?.. Вы имеете в виду… труп?..
Детектив нахмурился. Ох, неспроста он так быстро сдался!
— Мисс Верник, — начал он, пристально глядя мне в глаза своими черными угольками, — мне показалось, что вы очень стойкая женщина. Все эти события… Вы не производите впечатление дамочки, впавшей в истерику. И должны отдавать себе отчет, что на квартире у лже-Саарена вполне может оказаться труп. При имеющихся обстоятельствах…
Мне стало стыдно, я слегка покраснела и кивнула. Детектив смягчился.
— Впрочем, если этот ваш Мицкявичус не дурак, он не станет наведываться в свою квартиру, а попробует отсидеться где-нибудь на нейтральной территории. У меня есть некоторое подозрение, что он сам и прикончил братца — и, к сожалению, не ради ваших прекрасных глаз, а ради банального обогащения… В общем, посмотрим на месте. Может быть, в квартире есть что-то, что может навести нас на след преступников.
Он указал в сторону двери, я встала, стараясь держаться уверенно, и, оставив на столе несколько купюр, вышла вслед за Горчиком на улицу.
— Мы поедем на моей машине, — сказал он на ходу. — Сюда, пожалуйста.
Мицкявичус жил на тихой улочке под названием Десмонд Корт. Два ряда одинаковых красных кирпичных трехэтажных домов образовывали тупичок, нужный нам адрес находился в середине правого ряда, на первом этаже. В соседнем дворе возился на грядке старый китаец. Руки у него были испачканы землей, он покосился на нас, осторожно высаживая какие-то маленькие кустики в рыхлую землю, но не проявил ни интереса, ни дружелюбия.
Горчик велел мне подождать в сторонке, поколдовал с замком, и дверь открылась, впуская его внутрь. Я ждала минут пять, чувствуя, что пальцы у меня, несмотря на теплый день, начинают мерзнуть. Наконец, Горчик появился в окне и сделал приглашающий жест. Я вдохнула воздуха, как перед прыжком в воду, и вошла.
В квартире было довольно чисто, если не считать тонкого слоя пыли, говорящего о том, что сюда не входили несколько дней. На первый взгляд, все предметы в комнатах находились на положенных местах — во всяком случае, явного беспорядка заметно не было. Пока я рассматривала книжные корешки на полке, Горчик что-то делал в кухне. Потом мое внимание привлекла фотография, стоявшая на письменном столе рядом с компьютером: на фоне океана, кажется, на набережной в Бенсонхерсте, стояли в обнимку оба наших близнеца, Ян и Эдуард. На фотографии их сходство не казалось таким разительным — Ян был, вроде бы, чуть-чуть повыше и волосы у него были потемнее. Я, задумавшись, взяла в руки снимок и провела пальцем по ямочке на подбородке одного из братьев, и в этот момент меня окликнул Горчик, моя рука дрогнула, рамочка упала на пол, и стекло в ней разбилось. Чертыхнувшись, я подняла выпавший снимок и машинально перевернула. На обороте быстрым мужским почерком было написано: «Н. Дж. Матаван. Фонтан.»
Сбежав по ступенькам вниз, в кухню-гостиную, я увидела, что детектив открыл нижний кухонный шкафчик, где обычно хранятся помойное ведро и моющие жидкости, и внимательно рассматривает грязную синюю матерчатую сумку, небольшую по размерам, похожую на те, в которых слесари-сантехники носят свой инструмент.
Я подошла поближе и склонилась над сумкой вместе с Горчиком.
Коп откинул матерчатый клапан, и сумка распахнулась. Внутри, кроме промасленной тряпки и парочки гаечных ключей, лежал пластмассовый футляр — в глубоком детстве я видела точно такой же у соседа дяди Гриши: в нем хранилась опасная бритва. Горчик открыл футляр — на потертой фланелевой подкладке лежала сложенная бритва с костяной ручкой. Антиквариат. Похоже, именно этим антиквариатом неизвестный убийца перехватил горло Яну Саарену.
Горчик поднял голову и спросил:
— Ну, что?
— Что — что? — переспросила я, не в состоянии оторвать глаз от футляра с бритвой.
Детектив не ответил. Он вздохнул, аккуратно упаковал футляр, стараясь не прикасаться к его поверхности, и выпрямился.
— Придется объявлять вашего красавца в розыск, — сказал он, не глядя на меня. — Видимо, он и есть убийца. Отвезти вас домой?
— Да, пожалуйста, — ответила я вяло. Внутри у меня что-то тоненько ныло. Не признаваясь в этом самой себе, я все-таки надеялась, что лже-Ян не врал мне, и что к смерти брата он не имеет отношения. Но, после того, как мы нашли бритву, эта надежда померкла.
Горчик окинул меня острым взглядом и вдруг спросил:
— А что это у вас в руках?
— Что?.. — я растерянно посмотрела на свои руки, обнаружила фотографию и подала ее копу с тяжелым вздохом.
— Так-так, — сказал он, изучая мое лицо, и я мысленно поежилась: если он смотрел на подследственных таким взглядом, они должны были просто штабелями падать на колени и признаваться во всех своих преступлениях. Мне признаваться было не в чем, и я совершенно непроизвольно облизнула губы и повела плечом.
Глаза детектива неожиданно затуманились, рука потянулась к моей груди. А я, совершенно неожиданно для себя, почувствовала, что совсем не буду возражать, если он меня коснется. И чуть-чуть, совсем незаметно, подалась вперед. Жесткие мужские пальцы скользнули по шелку блузки — там, где соски, и голова у меня по-настоящему закружилась. Черт, неужели я такая распутная?.. Это была моя последняя мысль: в следующую секунду я перестала думать вообще, отдавшись сладкому течению умелого поцелуя. Горчик прижимал меня к себе все сильнее, а я слабела все больше, чувствуя бедром что-то жесткое, точно железо.
— Что это… — прошептала я, окончательно теряя сознание.
Он вдруг отстранился.
— Пистолет, — услышала я хриплый голос, и детектив повернулся ко мне спиной, поправляя нечто в своем слегка нарушенном туалете.
— Ммм?.. — я прислонилась к стене, чтобы не упасть, а Горчик, не сказав ни слова, стремительно вышел на улицу.
Я побежала за ним, и увидела, что он стоит рядом со старым китайцем, продолжающим копаться в своем крохотном огородике. И не просто стоит, господа! Этот Горчик, этот сутулый, носатый бруклинский коп в потрепанных штанах разговаривал со стариком по-китайски!..
