Галя на прощание махнула рукой и отправила в дом пожилую женщину.
Возле автобусной остановки Егор встретил женщину в платочке, указавшую ему дорогу к бабе Дуне.
— Неужто приняла? Так быстро? — удивилась она и обрадовалась. — Повезло вам! Теперь скоро выздоровеете!
Стоящая с ней рядом другая женщина в длинной лиловой кофте скептически поджала губы и покачала головой.
— Выздоровеет, как же… Дурят нашего брата! Себя-то поднять на ноги не может, а других вот берется! Это ж надо наглость такую иметь!
— Как это — себя? — не понял Егор.
— А вы что, ничего не знаете? Обезножела наша Дуня лет двадцать назад. А травница она знатная… И обет дала людям помогать, и только бесплатно. Вот слово свое держит, да ведь встать со своего кресла все равно не в силах, как не ходила, так и не ходит!..
— Перестань, нехорошо это! — одернула ее односельчанка.
— Чего нехорошо? Коли правда… И вообще бабуля наша головой поврежденная. Вы вот не слышали, поди, что она все по сей день ждет жениха с войны?
— Кого? — изумился Егор.
— Да жениха своего! Говорю же тебе, непонятливый! Парень у ей был, гуляли они… Но ты ничего такого не думай, это тебе не нынешнее время, когда девки так и норовят в постель нырнуть, так и высматривают, под кого бы поскорее лечь! Они в школе вместе учились, за одной партой сидели, летом жуков ловили, бабочек… Так бабуля все время вспоминает тех жуков… Потом война. Призвали жениха ейного, как и других парней. Через год родители похоронку получили. А бабуля наша до сих пор не верит, что погиб. Ждет — и все тут!.. Говорит, что он вот-вот приедет… Прямо сегодня-завтра… — Женщина в лиловой кофте недобро усмехнулась.
— А внучка Галя? Она-то откуда взялась?.. Злопыхательница пренебрежительно махнула рукой:
— Не внучка она ей! Вообще чужая! Приехала когда-то к бабуле издалека лечиться, так и осталась… Девка одинокая, ни кола ни двора. Вроде как сирота. Вдвоем теперь живут. А раньше Дуне соседи помогали…
Егор вернулся в Москву в глубоком унынии. И траву пить не стал. Бросил пакет в угол шкафа и забыл о нем. Но однажды сестра матери, прибирая в комнате, нашла пакет, прочитала записку бабы Дуни и заметила Егору:
— Верить и надеяться не обязательно, но проверить стоит. Чем так-то каждый день мучиться! Я же вижу! Хоть ты мне ни слова не говоришь и никогда не жалуешься… Только без перерыва и без всякого толка таблетки свои жучишь…
И Егор заварил траву, как писала баба Дуня. Стал пить. И через неделю как-то полегчало в голове, посветлело…
Так зачем он шел сейчас к дому врача? Или… Или его тянули к себе эти печальные, почти черные глаза, тайну которых очень хотелось разведать?.. Но зачем ему чужие секреты?.. Зачем незнакомые женщины с темными глазами и красивыми дочками?.. Зачем…
Он резко оборвал свои мысли. Всех дум все равно не передумаешь…
Возле калитки его встретила Маша. И обрадовалась. Странно. Совершенно незнакомый человек… Случайный попутчик…
Откуда ему знать, что Маша очень доброжелательная, отзывчивая и улыбчивая. В бабушку, в честь которой ее и назвали.
— Хорошо, что вы все-таки пришли! — объявила девчушка. — Дед у нас — светило медицинской науки! Только иногда светит не в ту сторону… — Она засмеялась.
— Это в какую же? — поинтересовался Егор. Девочка махнула рукой:
— Да не важно! Пойдемте! Мама будет рада. — И пошла впереди, показывая дорогу к крыльцу.
Егор насторожился. Почему это мама будет рада?.. Или она обожает заниматься благотворительностью, бескорыстно помогать людям, в том числе и незнакомым?.. Это похвальное и редкое качество, но… Егор верил в него очень слабо. Прожив на свете не так уж мало лет, он давно разобрался с человеческой бескорыстностью и благожелательностью. И отлично понял, что рассчитывать на них приходится не сильно. И тем более полагаться на помощь случайного встречного…
Но сейчас он шел по дорожке вслед за Машей, осматриваясь вокруг. Двухэтажный большой дом. Участок… Люди явно не бедные, но, судя по всему, безалаберные и много внимания на дачу не обращают…
Дом был недавно покрашен, крыша и крыльцо в полном порядке. Однако участок запущен, весь зарос неправдоподобно высокой травой. Плодовые деревья жили на манер диких, грядок нет вообще… Даже дорожки, те, где меньше ходят, тоже весело и празднично зазеленели. В глубине двора какие-то полуразвалившиеся сараюшки, мусор, заброшенная собачья будка…
Внутри дача точно так же отражала настроения и активность владельцев. Все в меру чисто, но ни малейшего намека на уют, на слабенькое желание украсить веранду или комнату вазой, ковриком на полу, картиной на стене… Все просто, почти аскетично, даже холодно. Без души… А так… Жить вполне можно. Дом большой, просторный…
— Мама! — крикнула Маша в глубину комнат. — Смотри, кто к нам пришел!
Откуда-то из тихих безмолвных дачных просторов появилась Кристина Геннадьевна в длинной пестрой юбке и белой блузке. И удивленно остановилась на пороге. Словно не ждала… Или, наоборот, ждала, ждала да и перестала. Надоело… Хотя прошло всего ничего, меньше двух дней.
— По вашему приказанию явился! — доложил Егор.
Маша снова засмеялась. Веселая девочка…
— Вы думаете, я приказывала? — задумалась вслух Кристина. — А впрочем, может, и так… Ну, все равно, садитесь, мы сейчас разыщем папу. Он где-то в саду. Маша! — Она обернулась к дочке, но та уже догадливо поскакала к двери.
— Я приведу! — Девочка подхватилась и побежала на веранду.
— Чай пить будете? — Кристина улыбнулась гостю.
Он кивнул и сел поближе к небольшому столу.
— А у вас есть с собой какие-нибудь медицинские заключения? — поинтересовалась Кристина.
Егор с досадой пожал плечами:
— Да нет, откуда? С собой не вожу…
— Это не обязательно, — поспешила успокоить его Кристина. — Обойдемся… Как ваши рыбки? Понравились друзьям?
Егор насупился. Он не выносил насмешек, воспринимал их крайне болезненно и агрессивно. И особенно не терпел язвительных и едких дам — женщин-зубоскалок, женщин-колючек. Поэтому ни одна из развеселых бойких поварих, подавальщиц и медсестер, с которыми ему приходилось сталкиваться по службе и по болезни, ему не нравились. Даже вызывали стойкие неприязнь и отвращение. Становились неприятными, как ни старались обратить на себя внимание Одинокова. Девчонки злились на него, раздражались, не понимали, какого рожна ему, этому вечно хмурому, но такому симпатичному мужчине, надо, и отступались, теряясь в догадках. А он и сам не понимал, что ищет. И хочет ли вообще кого-то для себя найти. Он напоминал самому себе дом, живущий со странной надписью на дверях: «Кто сюда войдет, окажет мне честь. Но кто этого не сделает, доставит мне удовольствие». Когда-то где-то вычитал…
