Он закашлялся. Я попробовала ладошкой его влажный лоб.
– Откуда вы родом?
– Из Наррахана, это на озере Авих. Земля у нас плодородная, урожаи хорошие…
Рядом захрустели мертвые листья, ковром устилавшие землю. Я почувствовала чье-то присутствие у себя за спиной, и от ужаса у меня волосы встали дыбом. Я вскочила, повернулась и выбросила вперед руку с кинжалом, намереваясь пронзить человека, чьи очертания едва угадывались в темноте. Стальные пальцы стиснули мое запястье, и я выронила кинжал.
– Однажды ты таки заколешь меня, a ghràidh.
– Болван! Мог бы сказать, что это ты! – вскричала я, все еще трясясь от пережитого страха.
Лиам поднял с земли мой нож, вернул его мне и посмотрел на Макайвора.
– Ему очень плохо, – шепнула я мужу на ухо. – Его ранили в живот.
Мы прислушались к хриплому дыханию солдата. Судя по всему, он потерял сознание.
– Мы не можем оставить его здесь, он умрет, – сказала я тихо.
– Кейтлин, с такой раной в седле не ездят!
Лиам склонился над раненым, потом тяжело сел на землю рядом с ним.
– Останемся здесь, – сказал он негромко. – Наши увезли Финли. Рана у него не смертельная, но сильно идет кровь.
В темноте я стала ощупывать тело Лиама. Стоило мне коснуться его левой руки, как он ее отдернул. Рукав был мокрый, ткань прилипла к телу.
– Ты ранен! – вскричала я, пытаясь схватить его руку.
Лиам спокойно пресек мои попытки.
– Жалкая царапина! – заявил он.
– Только из нее почему-то кровь хлещет, – возразила я едко. – Нужно промыть рану водой и виски.
Лиам попытался подняться, но я усадила его обратно.
– Не надо, не вставай! Я сама принесу.
Через несколько минут я вернулась с одеялами и дорожными флягами из вываренной кожи. Передвигаться в темноте было трудно, но промывать рану на ощупь… Я присела на корточки возле Лиама и разорвала рукав рубашки до локтя.
– Ай! – вскрикнул он.
– Тише, мой хороший, потерпи! – тихонько стала приговаривать я. – Нужно немного потерпеть…
Английский клинок вскрыл кожу на предплечье, от локтя и почти до самой кисти. Рана была длинной, и в темноте невозможно было понять, насколько она серьезна. Я промыла ее и, оторвав полосу ткани от подола своей юбки, перевязала Лиаму руку.
– Ты можешь пошевелить рукой?
Лиам сильно ущипнул меня за ягодицу и вырвал из рук флягу, чтобы влить в себя пару драмов.
– Ну, a ghràidh, я не похож на умирающего? – усмехнулся мой супруг.
– По крайней мере ответ на свой вопрос я получила, – сказала я и отняла у него флягу.
Лиам притянул меня к себе, крепко обнял и поцеловал в губы. Еще мгновение – и он начал поднимать мне подол.
– Лиам! Нашел время!
– Я хочу тебя. Ты даже представить себе не можешь… – пробормотал он и снова прильнул губами к моим губам.
Я решительно оттолкнула его.
– Хватит! – вскричала я сердито. – Макайвор?
Наверное, мой крик вывел солдата из обморочного состояния. Он зашевелился и напомнил о своем присутствии тихим стоном. Я поднесла горлышко фляги с водой к его губам, однако бедняга чуть не захлебнулся.
– Вам плохо? – спросила я и сразу поняла, насколько глуп мой вопрос.
– Все тело… немеет.
Он что-то прошептал, но я не разобрала слов. Я смочила уголок пледа водой и вытерла ему лоб.
– Драгуны уехали обратно в город.
– Уезжайте! Они обязательно вернутся. А я… все равно долго я… не протяну.
– Мы будем с вами, Макайвор, – сказал Лиам. – Мы не оставим вас одного.
Он накрыл умирающего одеялом, и его красный мундир с позолоченными пуговицами, поблескивавшими в темноте, скрылся с наших глаз. Теперь мы видели не английского солдата, а просто юношу, агонизирующего на ложе из папоротника. Лиам протянул ему флягу с виски.
– Хочешь драм usquebaugh?[125]
– Спасибо! Мужчина… не должен… умирать… не хлебнув… в последний раз… usquebaugh.
Макайвор взял флягу дрожащими руками и поднес горлышко к губам. Янтарная жидкость потекла по его подбородку, и Лиам вовремя успел подхватить падающую флягу.
– Теперь я уйду со спокойной душой, – прохрипел Макайвор. – Наши фамилии делают нас врагами, Макдональд. Но если забыть про это… я уважаю вас за то, какой вы есть. Я хорошо узнал вас… за те пару недель… пока жил в вашем доме. Вы – хороший человек. Две сотни лет наши семьи истребляют друг друга. Скольким еще поколениям суждено страдать? Ненависть передается от отца к сыну, Макдональд, помните об этом…
Лиам с минуту помолчал, потом положил руку на плечо юноши.
– Gabh fois, MacIvor[126].
– Taing mhor…[127]
Больше ничего Дэвид Макайвор не сказал. Несколько мгновений он смотрел на Лиама, потом закрыл глаза и снова провалился в беспамятство, из которого ему не суждено было вернуться. Лиам какое-то время молча смотрел на него, потом резко вскочил на ноги.
– Куда ты? – спросила я, смахивая слезу.
– Я хочу похоронить его достойно, a ghràidh, он это заслужил.
И он растворился в темноте.
В обратный путь мы отправились за час до рассвета. За два дня проехали несколько долин, увидели немало прекрасных пейзажей. На сердце у меня было тяжело, и я знала, что Лиаму тоже грустно. Разговаривал он меньше обычного, на мои вопросы отвечал односложно или просто кивал мне.
Наконец из повисшего над озером Лох-Аве тумана выступили очертания величественного Бен-Круахана. У его подножия стоял наводящий ужас замок Килхурн-Касл. Склоны с порыжевшей травой, выжженный солнцем вереск, деревья с по-осеннему яркими кронами терялись в непроницаемом для взора покрывале туч над горой. Складывалось впечатление, будто все это сон и я перенеслась в Камелот, таинственную столицу королевства короля Артура, Гвиневры, феи Морганы и Великого Мерлина. Однако я настолько устала, что глаза закрывались сами собой. После четырехчасового конного перехода я чувствовала себя совершенно разбитой.
Еще минута – и вот я уже в седле Лиама! Роз-Мойре он повел на корде вместе с лошадью Макайвора. Скоро мы проехали через перевал Брандер и к полудню оказались возле парома в Бонау, где Лиам снял для нас комнату в трактире на остаток дня и грядущую ночь. Мы оба так утомились, что заснули, едва наши головы коснулись подушки.
Яркий свет заливал комнату, окрашивая стены в золотистые и оранжевые тона. Солнце медленно опускалось за западные острова залива Ферт-оф-Лорн. Устроившись в неудобном шатком кресле у окна нашей комнаты, я наблюдала за чайками, в ожидании ежевечернего пиршества кружившими над рыбацкими лодками, которые возвращались к берегу с богатым уловом. Стоило мне подумать о рыбе, как в животе громко заурчало.
