— А-а… — протянула Алиса. — Пингвин-социофоб? Ну, единственный универсальный психологический прием, который я знаю, — это напоить клиента.
— Ты гений психологии, — засмеялась я. — Пиши диссертацию!
— Серьезно, между прочим. Если тебе это удастся, все станет намного проще.
Я скептически ухмыльнулась.
— Не думаю, что твой метод одобрил бы специалист. Я лучше посоветуюсь с Кириллом.
Алиса раздраженно поморщилась.
— Ты мне этим Кириллом все уши прожужжала.
— Ну, прости. Что-то я вас никак не познакомлю…
— Кстати, — вдруг встрепенулась Алиса. — У нас ведь намечается день факультета и Даша искала бригаду несчастных, которые хотят заняться плакатами после пар. Смекаешь?
Я облизнула губы и прищурилась.
— Позови Светку — она хорошо рисует, уговори Сашу, и пускай поработают на благо отчества. Вуаля!
Я взяла Алису под руку.
— Мне бы твою сообразительность, дорогая!
«…Он снится мне каждую ночь. Каждый раз, просыпаясь, я тяжело дышу, тело горит огнем. Эти чертовы синие глаза, эти длинные пушистые ресницы… Мне становится не по себе — он ведь не может вытеснить тебя насовсем?.. Прости, прости, я на самом не хотела, чтобы тебя не стало… Ведь правда, ты все еще со мной? Ты всегда будешь со мной?
Я больше не отдам тебя никому. Даже вечности».
* * *
Создание праздничных плакатов — это одна из пыток на кругах ада, я знаю. Во-первых, у меня напрочь отсутствуют какие-либо способности к рисованию, почти как у Кисы и Оси. Во-вторых, я вообще сомневаюсь в своем художественном вкусе. В-третьих, сидеть после пар в универе с кучей кисточек и красок — это, блин, просто какое-то возвращение в школу! «Барби», несколько раз бессмысленно возопив перед группой, аки в пустыне, была искренне удивлена моим добровольным согласием. Я капризно захлопала ресницами и заявила, что в помощники мне нужен высокий парень, который будет развешивать мои художества по двадцать шестой аудитории и в коридоре. Даша резонно предложила Стаса, но он замахал руками и сказал, что у него — подготовка к новому показу, и все эти наши дни психфака ему совершенно по боку. Тут я, театрально схватившись за голову, запричитала, что сама не справлюсь, и резко повернулась к беззвучно сидящему с ридером Саше. Вопрос застигнул его врасплох, взоры всех присутствующих устремились к нему и, как он ни старался показаться в этот момент маленьким и щупленьким и совершенно неподходящим для почетной миссии, пришлось согласиться.
И вот теперь мы вдвоем страдали над девственно чистым листом ватмана.
— А что надо тут? — неожиданно шепнул Саша. — П-п… поздравление?
— Типа того, — я не подала виду, что удивилась его инициативе. — Человечки, факультет, красивые буквы… Какой ужас.
— Зачем же ты… ну… с-согласилась?
«Дурында я, вот и согласилась!» Наши взгляды встретились, но парень тут же снова стал изучать ватман.
— Ничего, я вызову скорую художественную помощь. И будет нам счастье.
Мой напарник промолчал.
Уже через полчаса Светка возникла в аудитории, как «мимолетное виденье», и остекленела от неожиданности прямо на пороге. Удивительно, но Саша, наверное, сам не заметил, как уставился на нее во все глаза. Хорошо, что приятельница взяла себя в руки первой.
— Привет. Что тут у вас?
Я еле сдержалась, чтоб не засмеяться. Их лица одновременно стали одинакового огненно-красного цвета.
— У нас художественная катастрофа.
— Вижу, — Светка кивнула на ватман.
— Сегодня, наверное, Луна в полном Овне. Или еще что… — вздохнула я. — Неблагоприятный лунный день.
— Хороший д-день. И не в Овне, — шепнул Саша, снова уткнувшись в свой неизменный электронный ридер.
— Да… Сегодня второй лунный день и Луна в Рыбах.
Я присвистнула. Парень резко вскинул голову — Светка вздрогнула, губы слегка задрожали, но взгляд так и не отвела. Пока эти двое около минуты играли в гляделки, я нажала в кармане кнопку плеера — телефон тут же послушно запел фальцетом Тимберлейка, и я со спокойной совестью выскользнула в коридор.
В кафе уже никого не было кроме засыпающей продавщицы, и я, прикупив себе стаканчик кофе с молоком и булочку, уселась под окном в блаженной тишине. Сквозь маленькие узкие окна в помещение едва попадал меркнущий дневной свет, и обитые деревом темные стены только усиливали тень. Прошло около получаса, пока я представляла себе, какими словами и действиями буду умолять Кирилла намалевать мне плакат, если Света заговорится со своим рыцарем печального образа и не сможет помочь, как тут двери распахнулись и на пороге появилась моя приятельница — с дрожащими руками, растрепанными кудрями и круглыми от шока глазами.
— Что?!
— Н-ниче…
— О, ты теперь тоже заи…
— Вика, капец… — она упала на стул рядом со мной и страдальчески уронила голову на согнутые руки.
— Эй! Это вообще мое слово-паразит!
— Он такой умный… Я по сравнению с ним — полная идиотка. Это ужас. Я ни фига не знаю. Не разбираюсь ни в чем — даже в астрологии. Он, наверное, подумал… подумал, что я такая тупая… капе-е-ец…
Я тряхнула головой, проясняя мысли. Ох уж эти влюбленные!
— Скорее всего, он подумал, что тебе неприятно с ним общаться. Потому ты и сбежала. Пошли назад!
— Нет! — пискнула Светка. — Нет! Не могу. Я сказала, что уже ухожу! Я… я пошла домой… извини… плакат — в другой раз…
Она сорвалась с места и понеслась в коридор. Продавщица кафе, давно собиравшаяся домой, недвусмысленно взглянула на меня исподлобья, и я кивнула ей, мол, уже убираюсь.
Саша сидел на краю парты, безвольно опустив руки, и даже не читал. Он вздрогнул, когда я вошла, но продолжал сохранять молчание.
— А где это Света? — притворилась я. — Вы ничего не нарисовали?
— Нет. Это была т-т… т… т-твоя идея, — раздраженно поморщился он. — Т-ты и рисуй.
Я шумно втянула носом воздух и принялась скатывать ватман. По дороге домой придется мысленно репетировать свое лучшее хныканье.
— Из-за меня… — вдруг прошептал Саша. — Она ушла… из-за меня.
Я остановилась, осторожно присев рядом с ним.
— Чего ты так думаешь?
— П-п… потому что все т-т… т-так… всегда…
— Не думаю, что Светка — эти все. Ты тут ни при чем. Знаешь, люди часто придумывают нелепые мотивы действиям окружающим, хотя те, на самом деле, беспокоятся только о своих страхах и недостатках.
Он тяжело вздохнул.
— Все нормально. Мне на т-тренировку п-пора.
Больше всего на свете я не люблю чувство недосказанности. Сколько раз я страдала от этой своей навязчивой мании — расставить все точки над «і», договорить до конца, даже когда сказать нечего, да и не нужно, — и каждый следующий раз совершаю все ту же ошибку. Пытаюсь заставить людей говорить со мной против их воли. Не сложно догадаться, к чему это обычно приводит.
