ее понимаю. Говорят, что в песочнице на площадке шприцы нашли. Ох, бедная Светлана…
– Почему бедная? – Машинально отзываюсь эхом, пытаясь уловить смысл рассказа.
– Не, ну а как? – Продолжает мать. – Она почти моя ровесница. Шестьдесят лет, ещё позже меня родила. Думала, дочери на учебу нагорбатилась, поживет спокойно, а она вон чего отчудила.
– Мам, ну зачем ты так. – Чувствуя, как в груди начинает неприятно жечь, я пытаюсь выдать свою точку зрения. – Если забеременела, и с мужчиной не сложилось, куда ж девать то детей. И у нас жить дешевле, чем в Москве.
– А что? Аборты в столице запретили? – Фыркает женщина. – Теперь за спиной вся учительская перешептывается, что у педагога религиоведения дочка ша…
– Мама! – Прерываю я ее. – Господи! – Зажимаю виски пальцами. – Ты вообще что несёшь? Ты же тоже меня родила без папы! Должна же быть какая-то солидарность женская. А Катя на четыре года меня младше.
– Вот! Знаю, что говорю. – Повышает голос мама, желая отстоять своё авторитетное мнение завуча начальных классов. – Это все новомодные методы воспитания. Ты же у меня как-то нормальной выросла. Не зря по заднице получала. А Светлана теперь ходит, продленку вести выпрашивает.
– Ладно, мам, – вздыхаю. – С этим все понятно. Я рада, что у тебя жизнь кипит.
– Ну вы теперь ко мне только после ремонта приедете. Я соскучилась по Алексею. Дай ему трубочку?
– Ремонта? – Я непонимающе переспрашиваю.
– Ну! Начали ж уже! Игорь ещё на прошлой неделе рабочих прислал. Ты где витаешь, Таисия?
– А, да… – я шокировано понимаю, что ничего не знала о предстоящем у матери ремонте. – Просто голова с утра болит. Извини.
– Да чему там у тебя болеть! – Вздыхает мать. – Ни забот, ни хлопот. Так где мой внук?
– Мамуль, мы на занятия опаздываем. Давай он тебе потом позвонит. Глядя на то, как катастрофически быстро бежит время, я спешу закончить диалог.
– Таисия, – понижается голос матери. – Ты за Игоря держись. У него деньги, связи.
– Мама, ну при чем здесь деньги и связи! – Вскрикиваю обреченно.
– А разве это не облегчает жизнь?
– Да, мам, – соглашаюсь. – Ты права. Игорь – это гарантия безбедной жизни и успешного будущего Алексея. Именно поэтому я буду хорошей женой.
– Так, все. – Выговорившись и успокоившись, мама заканчивает разговор первой. – Слушайся мужа. Лешку целуй.
– Пока мам, – я жду, пока она сбросит вызов.
Ощущая себя просто безликим приведением, подхожу к пакету со сливками, обрезаю у пачки край ножницами и переваливаю содержимое упаковки в кастрюльку для взбивания.
– Тая… – Вздрагиваю от голоса Ильи за спиной.
Господи, разговор с мамой меня так уничтожил, что я совсем забыла, что в квартире есть посторонние.
– Что? – вздыхаю и поворачиваюсь к нему лицом.
– Сколько тебе нужно денег, чтобы ты была со мной?
Мне кажется, что в этот момент в моей голове взрывается атомная бомба.
– С чего ты решил, что я продаюсь? – Сдерживая истерику, ухмыляюсь.
В душе понимая, что действительно продалась, но только шесть лет назад. И не за деньги, а за ощущение человеческой поддержки рядом. За то, чтобы носить ребёнка в том месте, где мне не будут говорить, что я – позор и гулящая девка, и косясь на живот, называть его ошибкой.
– Ты не так поняла! – Вскидывает ладони Илья.
– Пошёл вон… – я медленно моргая, зависаю в своей болезненной истерике и смотрю сквозь него. – Свои деньги я заработаю сама.
«Блять», – мне кажется, что я слышу, как слетает это слово с губ Ильи.
А через несколько секунд захлопывается и входная дверь.
Глотая слёзы, включаю миксер в розетку и пока он шумит, позволяю себя порыдать, чтобы не слышал сын.
Илья
– Илья, соберись, – рявкает на меня дядька. – Почему открываешь голову? Что за пацанские понты?
Он напирает на меня быстрыми шагами и пробивает ощутимую двоечку в ухо и челюсть.
– Черт! – мотаю головой от временной глухоты.
– Стоп бой! – Он скидывает перчатки на татами и строго хмурится. – Ты где витаешь? О чем думаешь?
Падаю рядом с перчатками на спину. Глубокое дыхание обжигает легкие.
– Да обо всем думаю… – тру руками чуть выше перчатки глаза, и не успеваю договорить, потому что Матвей меня перебивает.
– А должен думать о противнике, о тактике, о защите! – он приседает на корточки рядом с моей головой. – Ты затупил на долю секунды, и все! Противник вышиб тебе мозги! Я понимаю, что обезболивающие дезориентируют. Но не на столько же!
Я внутренне начинаю резонировать на слова дядьки и психую на самого себя. Ну баба! Ну подумаешь не то сказал, а она послала! На эмоциях все… Сам дурак, чего загнался то?
– Завтра тренировку четырнадцать-пятнадцать лет возьмёшь и самых мелких. – Бескомпромиссно отрезает дядька. – Ты у меня из зала не вылезешь. Сейчас – свободен!
Он кидает мне на живот полотенце, показывая, что крайне мной не доволен и тренировка окончена.
Вытираю потное лицо и шею. Да я и сам собой не доволен!
Ухожу в душ и долго мучаю своё тело перепадом температур.
Домой возвращаться рано. Если я увижу в окнах Таи свет, то придумаю чертов повод, чтобы зайти. Если для этого нужно будет ещё что-то себе отрезать – да вообще не вопрос!
Заклеиваю утреннюю травму новым пластырем и надеваю спортивный костюм прямо на мокрое тело.
Беру сумку и уже на выходе случайно сталкиваюсь с женщиной. Едкий запах ее тяжёлых духов окутывает меня и буквально сбивает с ног.
– Ой, извините… – она протискивается, обтирая меня грудью.
Отхожу на шаг назад, пропуская ее внутрь.
– Ничего, – киваю, и уже собираюсь выйти на улицу, но дамочка впивается своими ногтями мне в плечо.
– А вы не могли бы…
Оборачиваюсь и окидываю ее взглядом, смутно узнавая вчерашнюю скандальную мамашу одного из малышей.
– Что не мог бы? – Вздыхаю.
– Дать автограф, – она, пытаясь изобразить смущение, кривит губы в улыбке.
– Давайте, – жму плечами. – Где писать?
– Здесь… – она достаёт из сумочки блокнот и ручку.
– Кому? – Я щёлкаю стержнем.
– В смысле? – Хлопает наращёнными ресницами. Сейчас взлетит.
– Автограф кому? – Сдерживаю себя, чтобы не подкатить глаза.
– Вероника, – отвечает игриво. – И вот здесь, – мажет ногтем по странице, – номер телефона.
Захлопываю блокнот прямо перед ее носом.
– Нет у меня телефона. – С напускным сожалением качаю головой. – Режим. Тренер не разрешает болтовню.
– Какой строгий, – она цокает языком. – Ну тогда давай вот так. – Тянет мою сегодняшнюю многострадальную ладонь и пишет по запястью цифры. Хмыкаю.
Чешется у них что ли.
– А муж? – Смотрю ей в глаза, пока она убирает ручку в сумку.
– А мы аккуратненько… –
