Он разговаривал по телефону, когда я вошла. Гвинни свернулась в уголке на диване. Я проверила ее лоток и, поскольку он не нуждался в чистке, подошла к дивану и подхватила котенка.
Кое-что дошло до меня. А вдруг я пахну Грантом? Он пользуется каким-то одеколоном. Несколько раз я даже думала, что приятно он пахнет, когда была рядом. Мне нужно было принять душ, но последнее, что хотелось делать – так это снимать с себя одежду неподалеку от Гризза. Придется сделать это быстро.
Я метнулась к ванной, быстро захлопывая за собой дверь. Оказавшись внутри, я разделась так быстро, как смогла, и включила душ. Когда вода стала достаточно теплой, я встала под нее и стала мыться. Открылась дверь, и душевая занавеска была отодвинута в сторону. Я попыталась прикрыться руками. Это был Гризз, и он смотрел на меня.
Насколько я знала, это был первый раз, когда он видел меня обнаженной. То, что я увидела в его глазах, напугало меня до смерти. Это была не та жестокость, которую я запомнила на лице Джонни Тилмана. Это был взгляд мужчины, вожделевшего женщину. Гризз не собирался причинять мне боль, как Джонни, но было очевидно, что он меня хотел. Я просто смотрела в ответ на него.
- Тебе больно?
- Да, очень. Болит.
- Ты запомнила? Ты была в сознании?
- Немного. Я стала отключаться, когда это случилось.
Кажется, это удовлетворило его, потому что он, не сказав больше ничего, покинул ванную. Я закончила мыться и вытерлась полотенцем. Обернувшись полотенцем, я вошла в комнату и взяла кое-что из одежды в шкафу. Я собралась зайти обратно в ванную комнату, чтобы одеться, когда он сказал: «С этого момента переодевайся в моем присутствии. Больше нет необходимости скрывать что-то».
Он позволил мне одеться. А что, если это будет происходить прямо перед ним? Сомневаюсь, что он даст мне одеться, если он намеревается заняться со мной сексом.
Я проскользнула в трусики, не снимая полотенца. Затем я попыталась надеть ночную рубашку через голову, одновременно придерживая полотенце. Было непросто. Меня потряхивало. Не знаю, в нервах ли дело или это последствия снотворного. Возможно и одно, и другое. Неохотно, я скинула полотенце и максимально быстро надела ночнушку. Затем я вернулась в ванную, чтобы почистить зубы и расчесать влажные волосы.
Вернувшись, я заметила небольшой рюкзак на кровати. Что это было? Я слышала, что он разговаривал в другой комнате. Кажется, я услышала голос Блу. Потом Гризз вернулся обратно в комнату и взял рюкзак.
- У тебя есть три дня, чтобы прийти в себя. Я вернусь в среду. Блу за старшего. Я предупредил его, что Грант может прокатить тебя по местности. Всё те же правила. Если замыслишь сбежать от него, просто знай, я найду тебя, Кит. Даже не сомневайся.
Я не могла поверить в это. У меня была отсрочка от секса с ним, и мне можно было покинуть мотель? Лучшее, что случилось с того момента, как он позволил мне оставить Гвинни.
- Куда ты собираешься?
- Дела, - ответил он, выходя из спальни.
Он остановился и обернулся. Затем подошел ко мне и приподнял мой подбородок, глядя в глаза. Он ничего не сказал, и я не была уверена, собирался ли он вообще что-то произнести или поцеловать меня.
- То, что я заставил Гранта сделать, было к лучшему. Ты никогда и никому не скажешь, что он сделал. Слышишь меня? И не забывай, Кит, ты моя. Только моя. И я получу тебя, когда вернусь обратно.
Оставив легкий поцелуй на моем лбу, он повернулся и вышел из спальни. Дойдя до входной двери, он крикнул мне: «Не забывай кормить моих собак», - и затем исчез.
Следующей ночью я спала, как ребенок. Четвертый номер был в моем распоряжении, но Гризз всегда оставался поблизости. Теперь же у меня было целых три дня в одиночестве. Утром я встала и поигралась в домохозяйку. Я не позволю себе думать о прошлой ночи. Прибираясь, я притворялась, что была в своем собственном жилище. В любом случае я уже занималась большей частью домашних дел, и, думаю, Чики и Мо это ценили, но только не Уиллоу. Забота о Гриззе была единственной вещью, которую ей нравилось брать на себя. Полагаю, после потери зуба она чувствовала себя уже не так уверенно. Она регулярно появлялась у ямы, но ее визиты в четвертый номер в итоге прекратились. Я заняла себя протиранием пыли, подметанием, чисткой ванны. В одном из номеров была стиральная машина и сушилка. Стиркой я тоже занялась. Я даже вымыла изнутри холодильник.
Часа через полтора мне стало скучно. Чем заняться? Гризз сказал, что я могу поехать куда-нибудь с Грантом, но я не была уверена, что смогу посмотреть ему в лицо. Я запуталась в своих противоречащих друг другу чувствах.
Но чем дольше я размышляла об этом, тем больше злилась. До меня дошло, что это, вероятно, единственная причина, по которой Гризз сказал, что я могу покататься с Грантом, - он думал, что я не стану этого делать. Ведь проснувшись, я сказала, что ненавижу их обоих. Должно быть, в этом все дело. Гризз был уверен, что моя неприязнь не даст мне воспользоваться предложенной возможностью. Что ж, я ему еще покажу.
Вся эта история с Грантом меня не радовала. Посмотрим в лицо фактам. Я должна была благодарить его за то, что он меня «изнасиловал по-доброму»? Абсурд. Но скука и неусидчивость выиграли у гордости и злости, и я оказалась у его дверей в десять утра, стуча.
Он открыл мне, одетый в одни джинсы. Я потеряла дар речи. Не знаю, чего я ожидала, но точно не Гранта в джинсах. Я никогда прежде не видела его без футболки, и, думаю, я рассчитывала увидеть торс тощего ребенка. Он не был крупным, но и тощим его никак не назовешь. Он был в тонусе, его живот был подтянутым, демонстрировавшим пресс. Его руки не были такими огромными, как у Гризза, но они, определенно, были мускулистыми.
Я не придавала прежде большого значения тому, как выглядит Грант, но разглядывая его сейчас, я поняла – этот парень прекрасно смотрится. В нем было примерно 175 сантиметров роста. Я бы сказала, что весил он около 77 килограмм. Его волосы были темными, в карих глазах были зеленые вкрапления. Как и у меня, у него был высокий лоб, и я по этой причине всегда носила челки, но ему шло. Впервые я заметила два маленьких серебряных колечка в его левой мочке. Уверена, что раньше он их никогда не надевал. У Гризза тоже был сережка. Я видела ребят на Вудстоке, которые носили серьги, но тогда, в семидесятые, это не было распространено повсеместно. Особенно, чтобы сразу у двоих парней.
Но что больше всего привлекло мое внимание, так это татуировка. Руки и шея Гранта были покрыты чернильными рисунками, как и у всех здесь, - даже у женщин. У Гранта была одна татуировка. Огромная птица с головой, расположившейся на правой его руке, не доходя до локтя. Ее крылья распростерлись веером поперек его груди и по руке. Они были большими, вся композиция масштабно покрывала его грудь. Прямо под крылом был выраженный шрам. Мне стало интересно, родом ли он из его страшного детства.
