Пролистав страницы, я увидела наброски ко всем восьми картинам цикла и еще несколько других рисунков. Дольше всего я разглядывала барашки облаков, составивших в высоком, кажется, осеннем небе свой пушистый лабиринт. Это была хорошая идея для цикла, только, если бы за ее реализацию взялся Багров, она стала бы гениальной.
А вот то, над чем Тимур работал в последнее время: муравей в лабиринте печатной платы. Мне эта работа казалась немного отличной от всего цикла, но, подумав, я решила, что в идейном смысле она расширяет концепцию «Лабиринтов». Добавляет новую окраску смысловой наполненности серии. Меняет акценты…
Но сейчас не это важно. Папка была спрятана довольно глубоко. Тимур знает, что, находясь в своем уме, я в шкаф не полезу. Мне лень рыться в пыли, да и мастерская — вотчина мужа, пусть сам и разбирается. Значит, он не хотел, чтобы я нашла эту папку. Раз так, то надо положить ее на место и никогда не болтать о том, что видела!
Закончив осмотр пепелища, я пришла к трагическому выводу, что здесь косметическим ремонтом не отделаться, и поехала домой. Возле нашего подъезда стояла незнакомая машина. В доме девять этажей, и не обязательно этот гость пожаловал к нам, но сердце мне подсказало: это Витус! Сердце, потому что он все же чуть-чуть дотронулся до него нежным и ласковым прикосновением, до которого так охочи все бабы.
Именно с ним я встретилась на лестничной клетке своего этажа лицом к лицу. Он вылетел из нашей двери, его разгневанный голос еще звучал, когда Витус увидел меня выходящей из лифта, и осекся на полуслове. Хорошо, что я сегодня такая бледная, и в джинсах, и совсем не сексуальная, и не соблазнительная — никакая! Ни к чему его провоцировать, да и себя тоже.
— Варя! — закричал Витус возбужденно. — Варя! Что ты делаешь рядом с ним? Зачем ты живешь с этим подлецом! Он женился не на тебе, а на твоем папе, на твоих деньгах, на всех этих возможностях, что ты ему предоставила! Брось его, уходи! Пусть он подавится этими деньгами, пусть он засунет их себе куда хочет! Он вор, сволочь последняя! Бросай его, черт с ним.
— Тимур дома? — только и спросила я.
— Дома! Пойми, он на все пойдет, чтобы только пробиться! Слава ему нужна! Признание! Да он через тебя уже перешагнул, ты ему до лампочки! Вор он. Вор!
— Витя, не надо! — Как-то странно все обернулось! Я совсем не того ожидала. — Все хорошо, все в порядке.
Я хотела взять его за руку, но он не дался. Постоял еще, глядя в сторону и играя желваками, шумно выдохнул и шагнул в лифтовую кобинку. Проследив глазами за дверью лифта в надежде поймать взгляд Витуса, я подумала снова, что это все странно. Зачем поливать грязью Тимура? Он ни в чем не виноват, он только жертва моей глупости.
Из квартиры не раздавалось ни звука. Белые стены впитали в себя лишние эмоции. Остались тишина, воздух, пахнущий нежилым помещением, пустота лабиринта…
Я шла по коридорам, заглядывая в тупички, разыскивая Тимура. Где он притаился? Почему не встречает меня с обычными своими комментариями по поводу моего адюльтера? Наконец я дошла до спальни. Остановилась на пороге. Тимур лежал на постели лицом вниз. Он был одет в синие джинсы и синюю трикотажную майку. Его силуэт на белом казался плоским, невесомым, опустошенным. Черные пряди змеились по подушке. В правой руке, свесившейся с кровати, тлела сигарета. Он не шевелился.
— Тимур? — он не отреагировал. Мне стало страшно. — Тимур! Что с тобой?
Он чуть шевельнулся, пытаясь еще глубже зарыться лицом в покрывало. Я села на кровать, рядом с ним.
— Что сказал тебе Витус? — спросил Тимур глухо, не поднимая головы.
— В общем, ничего. Где ты был?
Он повернулся ко мне. Мне показалось, что глаза у него покраснели. Я взяла сигарету из смуглых сильных пальцев.
— Варя, я объясню тебе все… Только не сейчас, прошу.
— Не надо объяснять! Если ты был у женщины…
— Господи, какие там женщины! — сказал он с досадой и сел на кровати. — Я о другом, о том, что Витус сказал! Я объясню тебе все, только сейчас не могу говорить. Прости…
Было заметно, как он подавлен, что его гложет какая-то злая мысль. Значит, это не мои подвиги стали причиной скандала между друзьями? А что, в таком случае? Но у меня были еще вопросы к мужу.
— Где ты был, Тимур? Я спрашиваю, потому что студия сгорела после твоего ухода. Твой мобильный не отвечал.
— Сгорела? Как это? А…
— А твою картину я вытащила.
— Спасибо. — Он сказал это как-то небрежно. Стоило ли рисковать ради этого сухого «спасибо». Ах, да зачем мне его «спасибо»! Я это для себя сделала. Я бы сама не пережила потери новой работы Багрова!
Сам гений достал новую сигарету, закурил, посмотрел на меня и спросил:
— А ты где была в момент пожара?
— Ну где я могла быть? Ты же связал меня и бросил! Там и была!
— Ты была связанная в горящей студии? Какой кошмар! — Он поднялся и сел. У него был встревоженный вид, и мне это понравилось. — Варя, как же ты выбралась, да еще с картиной?
— На балкон. А кто на картине?
Он потянул меня к себе, я села рядом с ним. Ожидала ответа на вопрос, но Тимур отвечать не собирался.
— Варя, что с тобой происходит? Это снова то самое, что говорил Костров?
— А он и с тобой говорил?
Это было интересно. Я не знала, что Тимур прошел обработку.
— Да, говорил. После того, как ты упала с балкона. Он сказал, что… ты… чувствуешь свою вину за что-то, в чем он еще тогда не разобрался.
— А ты не помог ему разобраться? Не рассказал о моих похождениях, о сайте…
— Нет.
— Так ты думаешь, это я подожгла студию?
Тимур пожал плечами. Он все еще обнимал меня, ласково поглаживая по плечам. И на этот вопрос ответа не было.
— Ладно, — сказала я, завершая разговор о моем несуществующем чувстве вины. — Все станет ясно со временем, но я хочу, чтобы ты знал: я себя убивать не собираюсь. Что бы там Костров ни внушал мне. Но ты не рассказал, где пропадал!
— Я ездил по делам. Мне срочно позвонили.
Он замолчал, и я знала, что теперь из него клещами ничего не вытянешь. Интересный разговор! То ли бисер перед свиньями, то ли об стенку горох.
— Ладно, — снова мне приходилось завершать неприятную, на этот раз для Тимура, тему.
Уже хотела встать, но муж удержал меня и сказал:
— Я хочу тебя кое с кем познакомить. С человеком, который может здорово мне помочь в жизни. Я ездил с ним в Москву, встречался там с нужными людьми. У меня есть перспективы.
— Кто этот человек?
— Журналист. Занимается искусством, всех знает. Мы познакомились через Интернет. Встретились на открытии моей выставки, и все завертелось. Я бросил тебя в студии на минуту, хотел кое-что купить, вернуться, помириться и продолжить… Но получил срочный звонок, и в студию вернуться не сумел. Встреча с редактором «Художественного журнала» была назначена на вечер, а редакция расположена в Подмосковье. Мы срочно понеслись в аэропорт. Ты же знаешь, как я мечтал попасть на страницы «Худжурнала». Я даже домой за вещами не заезжал. Прихватил с собой только каталог своей выставки.
