покончить с этим дерьмом как можно раньше.
До того как Натали Лагранж появилась в его жизни, он даже представить не мог, что такая сильная любовь к женщине возможна в принципе. Он тосковал по ней. Ночью особенно тяжело, потому что не знал, чем себя занять. Когда он спал — ему снились сны с ее участием. Если не спал — вспоминал, как это сладко прижимать ее к себе и засыпать после занятий любовью. И после такого мазохизма ловил бодрость и агонию до самого утра.
Теперь самое страшное для него — его собственное будущее, в котором нет Натали.
Поначалу он пытался ее возненавидеть. Выстрел в него из ее рук показался большим предательством, чем измена и наркозависимость Джессики. Даже несмотря на то, что он сам просил об этом. Джона задело, что ему не пришлось долго уговаривать Натали. Перед выстрелом она предстала перед ним слишком хладнокровной и собранной. А ее глаза… напугали его в момент выстрела. Глаза убийцы.
Позже он захотел поверить в то, что она рядом с ним ради расследования в ФБР. Не могла любимая женщина так хладнокровно стрелять. Он был нужен ей живым, поэтому не убила.
Единственное, что мешало полностью поверить в версию о Натали-агенте, это ее поведение после выстрела. Натали зажимала его рану рукой, ругалась и плакала. Удивлялась, как она полюбила такого идиота с дерьмовыми планами. Он пребывал в полубессознательном состоянии, но прекрасно все слышал. И чувствовал, что она обнимала его, пока не приехала скорая.
В последнюю встречу в тюрьме Натали развеяла все его сомнения. Он пообещал себе, что сделает все возможное ради безопасности любимой и их еще не родившегося ребенка. Дурак, думал даже, что готов пожертвовать их отношениями.
Не готов.
Не сможет он забыть ее и начать жить заново. Другая женщина? Его бросало дрожь от отвращения при одной мысли об этом. Даже ощущения в постели с Натали другие. Иные. Запредельные. Первая женщина, которую он хотел любить. Не трахать, не заниматься сексом, нет. Любить. Боготворить каждой клеточкой своего тела.
Желание быть рядом с Натали — вот главная причина, почему он помогает ФБР в поисках доказательств и информации об Андерсене и де Сантисе. Знал, что по-другому не сможет быть с ней. Нужно сделать все правильно, чтобы его невеста гордилась им. Ну и чтобы он сохранил свободу, конечно.
Джаред Ройс — пронырливый и хитрый сукин сын. Позвонил ему и рассказал о случившимся с Натали. Даже дал поговорить с ней. Понимал, что Джон все равно узнает обо всем и пошлет к чертям его, ФБР, мчась как можно быстрее из Сан-Антонио в Нью-Йорк. Ройс решил успокоить его звонком.
Разговор с Натали ни фига его не успокоил. Его Натали вынуждена защищаться от ублюдков. Снова. Как представил ее, зажавшуюся в комочек в углу с пистолетом в руке, в груди что-то треснуло.
Однажды она рассказала ему, почему прячет пистолет под подушкой у себя дома. И это открытие его вообще не радовало. После того, что с Натали сотворил его брат десять лет назад, она некоторое время жила в доме Конте. Ночами сквозь сон она слышала один и тот же голос. Он обещал ей, что когда-нибудь они встретятся снова, и она будет также беззащитна перед ним. В следующий раз она уже не сможет выбраться живой с той самой канавы.
Натали и до этого готовилась для поступления в Академию ФБР, училась стрелять. После этих ночных «видений» она получила лицензию на оружие. Овладела стрельбой в совершенстве. Обеими руками. Но так и не определила, была ли это паранойя или все же ее страх имел под собой основание.
Джон слишком хорошо знал Чеза. Не стал пугать Натали еще больше после ее откровений. А когда увидел брата, прикончил его, не задумываясь. Это животное не имеет право даже дышать одним воздухом с Натали. Он наверняка пробирался к ней домой, притворяясь призраком, усиливал ее депрессию и панические атаки в расчете, что она свихнется или наложит на себя руки. Но куда этому ублюдку до Натали Лагранж. Мало того, что против такой могучей генетики и родословной не попрешь, так еще по характеру Нэтти оказалась настоящим бойцом. Самый сильный духом человек из всех, кого когда-либо встречал Джон. Она заряжала его этой силой. В момент, когда Натали обижали, он превращался в ангела возмездия. До сих пор с удовольствием вспоминал сожженный склад, в котором ее ранили при перестрелке.
И эту сильную женщину пытались сломать. Она снова начала бояться. Ее страх убивал Джона похлеще любой пули. Он так долго сражался с ее демонами не для того, чтобы она вновь погружалась в свои кошмары. Джон до скрежета в зубах представлял, что сделает с ублюдками, посмевшими посягнуть на жизнь его Натали.
Собравшись с духом и заставив себя вытеснить все дурные мысли из головы, Джон позвонил в дверь шикарного особняка в испанском стиле. По роскоши и тончайшему проекту он мог тягаться с домами Гауди в Мадриде. В Сан-Антонио чаще встретишь что-то в латиноамериканском стиле с кактусами, белыми стенами и прямоугольными бассейнами. Однотипные дома. Здесь слово «вилла» отображало совсем другое понятие, чем, например, представляла его же вилла в Палермо.
Но этот особняк вызывал… уважение. Очень не похож на его владелицу. За этими стенами хранилась богатая история.
— Ты все-таки пришел? Здравствуй, Джонни.
На пороге его встретила миниатюрная брюнетка с черными глазами, зазывно улыбающаяся и демонстрирующая стройную ножку в вырезе полупрозрачного пеньюара.
Вот дела. Не на это он рассчитывал, когда шел сюда.
Проклятый Ройс. «Со мной не будут говорить, я же федерал, а ты доверенное лицо Андерсена, тебе проще».
Пилар де Гова. Сестра Анны Роулэнд и тетка Мишель. Что-то схожее в их чертах и правда было. Но не цепляло.
Она старше него лет на десять, о чем она думает вообще?
Альба и Лука, стоявшие у него за спиной все это время, закашлялись. Ага, смешно им, значит.
— Добрый вечер, — прошелестел Джон, не зная, как к ней
