Мы попросили продавца ее надуть и показать в рабочем состоянии. Другие покупатели смотрели на нас глазами, полными ужаса, но мы плевали на мнение окружающих.
Смеясь, Фома примерил ее к себе. В тот момент я подумала о том, что наши люди страшно закомплексованы. Если они и заходят в секс-шоп, то краснеют и боятся посмотреть в глаза продавцу. Про то, чтобы попросить показать, как работает тот или иной прибор, просто не может быть и речи. Покупают в основном легкие эротические кассеты и презервативы, на большее не хватает ни фантазии, ни смелости. Другое дело, когда в секс-шоп заходит иностранец, он радуется, как ребенок, и загоняет продавца до такой степени, что тот будет мечтать о том, чтобы назойливый покупатель поскорее ушел. Иностранцу хочется посмотреть и попробовать все. Уж в чем, в чем, а в острых ощущениях они не привыкли себе отказывать. Наши женщины и того хуже. Если забегут в секс-шоп, то тысячу раз оглянутся, не дай бог кто-нибудь их увидит из знакомых. А в самом магазине шарахаются от каждого шороха и боятся посмотреть в глаза другим посетителям. По нашим дурным меркам, в секс-шоп может прийти только отъявленная проститутка, а добропорядочным леди в такие заведения ходить не положено. Только непонятно почему. Можно подумать, что добропорядочной леди не хочется заниматься сексом.
Так вот, положив резиновую куклу к себе на кровать, я накрыла ее одеялом. Сама же спряталась в ванную комнату, оставив себе небольшую щелку для того, чтобы было удобно наблюдать за происходящим. Бульдог появился ровно в час. Он осторожно прошмыгнул к кровати и почти шепотом спросил:
– Чупа, ты спишь?
Ответа не последовало. Тогда он снял с себя пиджак и аккуратно повесил на стул. Постояв еще пару минут, переминаясь с ноги на ногу, он развязал галстук и расстегнул рубашку.
– Чупа! – позвал он уже громче и растерянно посмотрел на кровать. Естественно, ответа не последовало.
Постояв еще с минуту. Бульдог снял брюки и повесил на стул. Оставшись в тоненьких плавках, в которых рельефно выделялось его мужское достоинство, он осторожно прилег на краешек кровати и сунул руку под одеяло. Понятно, что ничего, кроме теплой резины, он нащупать не мог, поэтому тут же подскочил как ошпаренный и скинул одеяло с кровати.
– Вот сука…
Я молча проглотила оскорбление, прозвучавшее в мой адрес, и вышла из ванной.
– Привет, Бульдог! А ты что здесь делаешь?
Бульдог был похож на вареного рака. Он покраснел так сильно, что я даже испугалась. Казалось, еще немного – и мой телохранитель сгорит у меня на глазах.
– Бульдог, тебе плохо? – участливо спросила я.
– Хорошо… – пробурчал он и стал дрожащими руками натягивать брюки.
– Ты обиделся?
– Нет. Ты всегда поступаешь очень остроумно.
Когда Бульдог повернулся ко мне задом и уже почти натянул штаны, я заметила небольшой ценник, прикрепленный к его плавкам.
– Ты ценник на плавках забыл отодрать.
– Что? – не понял он.
– Готовясь к встрече, ты натянул новые парадновыгребные плавки, а ценник отодрать забыл.
Бульдог застыл на месте, смешно вытянув шею, пытаясь увидеть свою задницу.
– Чтобы увидеть ценник, тебе лучше снять трусы, – посоветовала я, – шея у тебя, к сожалению, коротковата.
Хочешь – я возьму ножницы и отрежу его, а хочешь – так и ходи. Мне, собственно, разницы нет. Это я так, по-дружески тебя предупредила.
– Спасибо. Я сам, – пробурчал Бульдог и застегнул ширинку.
Схватив рубашку и пиджак, он выскочил из моей комнаты как ошпаренный.
– Завтра утром поедем по делам! – крикнула я ему вслед, но он, наверное, уже ничего не слышал и не видел.
Бедный Бульдог! Представляю, что творится у него в голове и какими словами он материт меня в данный момент. Даже жаль мужика. Я увидела его в плавках и так сильно захотела. Представляю, что было бы, если бы он был без плавок…
Утром я вышла во двор с сотовым телефоном в руке и попыталась отыскать Бульдога. Неожиданно телефон зазвонил. Это был Гарик.
– Чупа, я тебя не разбудил?
– Нет, ты можешь звонить в любое время дня и ночи. Говори, что случилось.
– Этот коммерс у нас.
– Молодцы. Я надеюсь, все обошлось без кровопролития?
– Само собой. Мы дождались его дома и так тихонько вывели и усадили в машину, что ни одна живая душа не видела.
– Молодцы, – похвалила я.
– Короче, мы едем к тебе.
– Я думаю, что у вас хватило ума завязать ему глаза.
– Обижаешь. Мы это сделали, когда выводили его из подъезда. Он даже не имеет представления, в какой машине его везут.
– Отлично. Развяжете только в подвале и не забудьте приковать наручниками к батарее.
– Само собой. До встречи.
– До встречи. – Я повесила трубку и подошла к одному из охранников: – Где Бульдог?
– Не знаю, я его сегодня вообще не видел.
– Он что, не ночевал?
– Понятия не имею. Могу сходить в его комнату узнать.
– Не надо. Я сама схожу.
Я направилась в комнату, где обычно ночевал Бульдог.
Дверь оказалась незапертой. Бульдог лежал на кровати, широко раскинув ноги, и угрюмо смотрел в потолок. Я села на стул, закинув ногу на ногу.
– Почему ты не вышел на работу?
– Потому что я больше на тебя не работаю.
– Что ты сказал?!
– Что слышала.
– Как ты смеешь со мной так разговаривать!
Я не успела договорить фразу, как Бульдог подскочил с кровати, закрыл дверь на ключ и сгреб меня в охапку. Я попыталась сопротивляться, но это не принесло особых результатов. Весовые категории у нас были, естественно, разные, и я сама не поняла, как очутилась под Бульдогом.
Такое хамство и наглость взбесили меня настолько, что я со всей силы ударила его по голове. Он даже не сморщился и продолжал расстегивать пуговицы на моем халате. От нежных поцелуев и ласк тело размякло, я почувствовала дикий зов плоти.
– Я хочу тебя, хочу, ну почему же ты медлишь? – прошептала я.
Бульдог целовал меня так страстно и нежно, что я больше не могла терпеть.
– Ну, Бульдог, пожалуйста. Я хочу тебя.
– Меня зовут Макс. – Он слегка укусил меня за мочку уха, и я застонала.
– Макс, не мучай меня…
Бульдог стал целовать меня еще яростнее.
– Да трахни же ты меня, наконец, – разозлилась я и попыталась стянуть с Бульдога штаны. Когда я почувствовала, что в любой момент могу потерять сознание, а мое желание переросло все границы и пределы, Бульдог встал с кровати, поправил свои брюки и принялся надевать рубашку, не обращая на меня никакого внимания.
– Ты что? – удивилась я.
– Ничего. Просто я тебя не хочу.
– Что ты сказал?!
– Я не хочу тебя. Ты не возбуждаешь меня как женщина. По-моему, ты сама мне не раз говорила, что ты не женщина.
