— Почему?
— Почему? Мне нравилось с ним общаться, говорить. Он был интересен мне как человек. Не только как мужчина. А как талантливый медик! Жаль, что у нас не было детей… Да! Так вот, если говорить кратко — его увела Ванда! Стерва жуткая. Она всегда была такой! А в молодые годы особенно! Я, впрочем, особенно не сопротивлялась. Как-то было неприятно пускаться в бабские штучки… Ванда, как познакомилась с ним, сразу забеременела. Коля какое-то время метался между нами. А потом ушел к ней. Вот и вся история… нашей семейной жизни!
— Ванда Юрьевна говорит, что она способствовала карьере Лактионова.
— Чушь собачья. Извините! Коля всего добился сам. Ванда тут ни при чем! Она же его потом и погубила! Придиралась, пилила!
— Откуда вы знаете? Кузьмина нахмурилась.
— Коля звонил иногда… жаловался. Вначале все шло хорошо. Молодой, перспективный. Светлая, разумная головка. Он шаг за шагом лепил свою карьеру. Потом начались проблемы. Склоки, интриги. Его стали зажимать. Колю тянуло вспомнить о молодых годах. Студенчестве. Знаете, каждому человеку хочется порой хоть ненадолго вернуться в юность, молодость.
— Понимаю…
Ванда заездила его. Да тут еще неприятности на работе. Коле не давали развернуться в полную силу. Он начал пить… В общем, жуть началась! Если бы. не Дина…
— Она помогла ему?
Кузьмина выразительно посмотрела на Губарева.
— Он спасла его! Вытащила из ямы, пропасти, куда он неуклонно скатывался под вопли Ванды. Дина вдохнула в него новую жизнь. Дай бог ей здоровья! Есть такие женщины — тонкие, хрупкие, но на самом деле тверже стали. Дина из таких. Сначала она покончила с его пьянством. А потом заставила уйти с работы и открыть свою клинику. Все, чего он достиг за последние годы, — заслуга Дины. Известность, деньги, престиж…
— Ванда Юрьевна утверждает, что Дина Александровна хладнокровно увела его из семьи, вцепилась мертвой хваткой, лишила детей отца.
Кузьмина иронично хмыкнула.
— Если мужик не хочет, его никто никуда не уведет, правильно? — Майору показалось, что она хотела фамильярно толкнуть его локтем, но в последний момент удержалась. — Нет, Динка — хорошая баба! Здесь Лактионов не промахнулся. Сделал правильный выбор! А Ванда получила свое по заслугам.
Губарев вспомнил ненависть, которая буквально сочилась из Ванды Юрьевны, когда она заговаривала о Дине Александровне. Она ненавидела ее. Это было очевидно.
— Кто, по-вашему, мог убить Лактионова?
— Откуда же я знаю?
— Могли Лактионов кого-то преднамеренно обидеть, оскорбить?
— Характер у Коли — прямой. Был. Изменился ли он с годами? Я же с ним не общалась. Я помню его таким, каким он был когда-то. Но ведь жизнь меняет людей, правда?
— Наверное. И последний вопрос? Где вы были третьего ноября вечером. С семи до десяти?
Кузьмина вскинула на него глаза, но ничего не сказала. Потом произнесла:
— Закончила работу я в начале восьмого. Поехала домой. Потом зашла в магазин. Кое-что купить к ужину.
— Во сколько вы приехали домой?
— Около десяти.
— Спасибо за беседу.
— Пожалуйста. Когда Губарев уходил, Любовь Андреевна сидела,
откинувшись на стуле, и отрешенно смотрела в окно. Она даже не повернула голову и не сказала ему: «До свидания».
Приехав домой, Губарев вошел в свою комнату и перевел дух. Он чувствовал усталость и измотанность. Есть не хотелось. Он прошел на кухню, заварил крепкий чай и вернулся обратно в комнату. Позвонил Витьке. Тот сказал, что ничего существенного в бумагах не обнаружил. Проекты договоров. Перевод из английского журнала. Рекламные буклеты фирм, поставлявших оборудование и медицинские материалы. То же самое видел Губарев. Значит, он ничего не упустил. Повесив трубку, он сел на диван и задумался. О личной жизни Лактионова. И о его трех женах.
Картинка была ясной и знакомой. Из светской хроники таких историй можно было почерпнуть навалом! Первый скоропалительный брак. Как первая проба пера. Губарев подумал, что студенческие браки обычно быстро разваливаются. То ли молодость не выдерживает проверку временем, то ли, взрослея, люди все больше отдаляются друг от друга… Трудно сказать. Причин много, а результат один. Развод. Потом появляется другая женщина. Хваткая, напористая. Которая относится к браку как к поставленной шахматной задаче. Ей нужен муж. И все. Вынь да положь! Желательно — с хорошими карьерными перспективами. Она получает свою добычу. Но проходит время, заканчивается и этот брак. Почему? Может быть, главная истина состоит в том, что все когда-то кончается.
Просто людям не хватает мудрости понять это. Им кажется, что все в любой момент можно переиграть, повернуть по-своему. Возвратиться в ту страну, которой уже нет.
Брак с Вандой Юрьевной исчерпал себя. Появилась Дина… Дина Александровна. Губарев вдруг подумал, что эта женщина — загадка, женщина — омут. Бездна. В ней было нечто, что постоянно ускользало, дразнило, манило. Даже ее внешность представляла собой сочетание противоположностей. Худенькая, почти мальчишеская фигурка — и обаяние зрелой женственности. Обманчивая хрупкость, в которой таилась сталь. Третий брак… Лактионов сделал правильный выбор, как выразилась Любовь Андреевна. Судя по всему, они жили… дружно. Слаженно. Откуда ты это знаешь, шепнул Губареву внутренний голос. Благополучная семья может на самом деле оказаться полем, начиненным минами….
Майор вдруг подумал, что эти бесконечные ребусы личной жизни Лактионова, возможно, уведут его слишком далеко от цели расследования.
Надо попробовать зайти с другой стороны. Поговорить с бухгалтером. Вникнуть в финансовые дела клиники. Может быть, зацепочка таится там…
Губарев открыл записную книжку и сделал пометку: позвонить завтра утром в «Ваш шанс» и узнать, вышла ли на работу бухгалтер.
На другой день, когда Губарев изложил Витьке свои соображения по поводу дела Лактионова, тот сказал, что это правильный «вектор» — финансы, разговор с бухгалтером. А то они блуждают в личной жизни убитого хирурга, как в трех сосенках. Ходят уже по второму кругу.
— Ну что эти бабы могут сказать существенного? Если бросил — то скотина. Если живет вместе — тоже скотина. Но с проблесками порядочности.
— Первая жена говорила о нем с уважением, тепло. Грязью и помоями не поливала.
— Да в ней все уже притупилось за давностью лет. И характер, видно, не стервозный. Не то что у Ванды Юрьевны.
— Да. Нормальная женщина, — кивнул майор.
— Надо к бухгалтеру подъехать. Не верю, что в клинике все было гладко и благополучно. Вон бизнесмены только и успевают киллеров нанимать да друг дружку отстреливать. Клиника — такой же бизнес, как и другой. Почему же там не может быть конкурентной борьбы и подножек?
