или цунами, иначе бы ты непременно вышел сказать им «привет»! – Дождевая вода увереннее пробиралась под одежду: её трясло, но скорее от негодования, чем от холода. – Я не могу поверить, что ты сознательно подверг себя такой опасности! Оставил меня одну! Ты поступил, как… как самый настоящий эгоист! – Выпалила она, подобрав подходящее слово. – А что, если бы с тобой что-то произошло? Что, если бы молния убила тебя? – Ей хотелось кричать сильнее и громче, потому что слезы начинали душить. – Ты подумал о том, что стало бы
со мной?! Хотя бы на мгновение задумался, через что пришлось бы пройти
мне?…
– Ты волновалась за меня? – Неожиданно спросил Дарен, прерывая поток её эмоциональной речи. Он внимательно смотрел на неё, позволяя воде течь по лицу и падать с волос. Эбигейл остановила свой взгляд на его глазах всего на мгновение, но и этой мимолетной ошибки оказалось более, чем достаточно для того, чтобы безвозвратно утонуть в их синеве. Родные, глубокие, бездонные, наполненные тягостной, запредельной болью… – сердце забилось чаще, а затем мучительно сжалось.
– Я не имела в виду… – только осознав, что именно она сказала, Эбби поняла, что всё это время была на бешеном адреналине: не чувствовала холода и не боялась гнева Неба, и только теперь начинала дрожать по-настоящему. – …эти места дикие, ты сам говорил…
Она запнулась, потому что внезапно ощутила, как его прохладные пальцы бережно касаются влажного локона её волос, а затем медленно убирают его с её лица.
– До тех пор, пока ты будешь нуждаться во мне… – тихо начал Дарен, – …я никогда не перестану дышать.
Эбби сделала судорожный вдох.
– Ты не всемогущий Бог, – шептала она, ловя губами дождевые капли, – как и многое в нашем мире, эта молния сильнее тебя. И, если бы она захотела, чтобы ты перестал дышать, ты бы перестал… – её голос сорвался, и Дарен воспользовался недолгой паузой.
– Я обещаю, что этого никогда не произойдет. Ты должна верить моим словам… – он хотел обнять её за плечи, но она резко отступила и, прикрыв на мгновение глаза, невольно усмехнулась.
– Верить… – медленно покачала головой, – я перестала верить, когда ты оставил меня одну.
– Эбби…
– Я уже говорила, – жмурясь сильнее, она была благодарна дождю, который в этот самый момент скрывал её слезы, – я не хочу, чтобы ты был рядом… не хочу видеть тебя… мне всё равно…
– Но ты здесь, – тихо сказал Дарен, и Эбби почувствовала, как он прижал её к себе, – ты со мной.
– Я уже говорила… – повторяла она, пытаясь выбраться из его рук. – Ты знаешь…
– Нет… – шептал он, касаясь губами её мокрых волос, – не в этот раз… не сейчас.
Она снова чувствовала это: легкие с силой пережимало, пульс неистово стучал в ушах, а сердцебиение… сейчас оно вновь стало таким же быстрым, как у той маленькой птички Колибри – частотой более тысячи ударов.
– Не надо… – молила она, предпринимая обессиленные попытки отстраниться, – пожалуйста, не держи меня…
– Я просто хочу знать…
– Что знать?… – Несмотря на то, что капли заливали лицо, она чувствовала, что теперь слезы лились по щекам ручьями.
– Посмотри на меня, – тихо попросил он, поднимая её голову вверх. Эбби открыла глаза, заранее зная, что совершает непоправимую ошибку. – Почему ты осталась? Почему пошла за мной, если могла просто уехать? Почему, Эбби?
И снова этот острый, как нож взгляд: мучительный блик, который она была не в состоянии притупить.
– Отпусти… – испытывая слабость, она завертела головой, – я не могу…
– Просто ответь, – его дыхание обжигало, сил сопротивляться почти не осталось, – скажи то, что чувствуешь… глядя мне в глаза.
Эбби сглотнула, ощущая, как слезы без меры, сильнее жгут кожу.
– Боль… – прошептала она, сдерживая внутри всхлип, – я чувствую боль…
Секунда. Две. Три. Это становилось невыносимее – терпеть его близость было слишком тяжело. Эбби сделала небольшое, но уверенное усилие, пытаясь выбраться из его объятий, но Дарен обхватил ладонью её затылок и притянул к себе. Его ледяные губы коснулись её рта в нежном, но одновременно твердом поцелуе. Ему не требовалось заявлять свои права, потому что женщина, которую он с силой прижимал к себе, была только его, – и она доказала это, когда сдалась. Его язык мягко проник внутрь и, несмотря на то, что губы обжигали, как раскаленная сталь, дождевые капли делали боль слабее – на время унимали её. Его поцелуй был сдержанным, даже немного невинным, но Эбби чувствовала, что Дарену необходимо нечто большее.
Он медленно отстранился, – наверное, меньше, чем на дюйм, – а затем осторожно, будто бы опасаясь причинить ей новую боль, подхватил на руки. Она не знала, шел ли он или стоял на месте, потому что была просто не в состоянии открыть глаза и безвозвратно потеряла всякое ощущение пространства, но когда по телу разлилась слабая волна тепла, Эбби поняла, что находится около огня. Дарен бережно поставил её на ноги, но из объятий так и не выпустил, – словно боялся случайно её потерять. Она почувствовала твердую опору за спиной и только тогда решилась неторопливо приподнять свои уже слегка отяжелевшие веки. Его глаза были её личным грехом, который с каждым разом всё ближе и ближе подводил её к дьявольским вратам Ада – к самой её границе. Синие и бескрайние, как Небо, но в то же время темные и глубокие, как сама Преисподняя они отсчитывали время до её полной и безоговорочной капитуляции.
– Извини, но… мокрую одежду нужно снять, – его шепот был подобен раскату грома, и кроме него она не слышала никакого другого. – Тебе необходимо согреться.
Эбби лишь безвольно кивнула, но даже и не подумала, что это будет делать Он! Когда Дарен начал медленно тянуть вниз застежку молнии, она невольно приоткрыла губы и выдохнула, ощущая, как тело отзывается и реагирует на его прикосновения. Его пальцы коснулись влажной кожи легко и непринужденно, а затем стали медленно, со всей чувственностью спускать с её плеч промокший насквозь худи. Бесполезная вещь упала к ногам, а знакомые руки продолжили свой ритуал, побуждая Эбби сильнее вжаться в камень. Он просто снимает мокрую её одежду, просто снима-а-ает… с губ слетел непроизвольный стон, когда Дарен потянул вверх майку. Его прохладные ладони оставляли на теле невидимые ожоги, неторопливо освобождая его от лишних кусков ткани. В эту минуту Эбби испытала самую невероятную гамму самых взрывных ощущений, но единственное, чего не почувствовала – это холода. Он наблюдал за каждой её эмоцией, заставляя смотреть ему прямо в глаза: пухлые губы то приоткрывались, то вынужденно сжимались, чтобы из горла не вырвался ещё один
