его спонсировать и, тогда придется прибегнуть к крайним мерам.
– Каков диагноз?
– Шизофрения.
– Позволите посмотреть его дело?
– Конечно.
Главврач нажал на какую-то кнопку и попросил принести историю болезни Германа Верского.
«Красивая фамилия» – подумала я.
Через минуту в кабинете показалась девушка примерно моего возраста и подала доктору дело пациента. Он протянул его мне.
– Не хотите пообщаться с ним? – вдруг спросил он меня.
– Охотно.
Он предложил мне надеть халат, который можно взять у старшей медсестры, но я отказалась, сказав, что человек в белом халате будет отрицательно влиять на его психику. Я оставила сумку в его кабинете, поправила черную футболку и прошла к лестнице. Николай Васильевич проследовал за мной.
– Позвольте мне зайти одной?
– Конечно. Он прикован к кровати ремнями. Думаю, что вреда он не причинит.
Меня слегка передернуло. Стало как-то жутковато. Ничего. Я поборола себя, подтянула джинсы и толкнула дверь. Санитар, сидевший возле неё, был уже предупрежден обо мне и, как только я появилась в палате, он вышел.
Я не посмотрела на пациента. Прошла от двери к противоположной стене, где было большое французское окно, ведущее в сад. В палате – две койки. На той, что стояла по центру под обычным окном, лежал Герман. Вторая была пуста и располагалась у стены с дверью.
Я почувствовала на себе его тяжелый взгляд. Боже, кто бы мог представить, сколько труда я приложила, чтобы не посмотреть в его сторону так сразу. Я сделала еще несколько шагов, отодвинула занавеску, посмотрела сквозь стекло. На улице было жарко, но в помещении, за счет толстых каменных стен и теневой стороны, казалось вполне комфортно. Я как-то неловко повернулась к нему, стремительно двинулась в сторону его кровати, встала, опершись на изножье и дерзко посмотрела ему прямо в глаза.
– Здравствуйте, Герман! Как поживаете?
Ответа не последовало. К тому же, почему он должен был быть?
– Меня зовут Яна. Теперь я – Ваш лечащий врач.
Он недовольно посмотрел на меня и закрыл глаза.
– Не спать! – зачем-то приказала я.
Он снова осмотрел меня. На его лице проскользнула усмешка. Мне показалось, что он считает меня совсем еще девчонкой. Что ж… Справимся и с этим!
– Вам поставили диагноз «шизофрения». Думаю, что его придется менять. Но Вам это неинтересно, поэтому не стану об этом говорить.
Он как-то подозрительно посмотрел на меня и отвернулся. Я была ему неинтересна. Ничего. И это поправимо.
– Не против, если я буду обращаться на «ты»?
Он даже не дернулся. Я подумала, что это неплохая идея и продолжала.
– У меня есть два месяца, чтобы сделать из тебя человека. Потом, если у меня не получится, из тебя сделают овощ. Выбор небольшой. Я отменю всю терапию, которую тебе проводили ранее. Согласен? Думаю, что да. Отныне никаких групповых занятий, а только индивидуальные. Я вернусь через час.
В какой-то момент я поняла, что веду себя крайне непрофессионально, нарушая все традиции психиатрии и способы лечения в ней.
Я слегка хлопнула дверью. За ней стоял главврач и санитар.
– Николай Васильевич, мне нужны его характеристики от предыдущих врачей, а также право отменять и назначать терапию.
– Хорошо. Делайте, что хотите. Конечно, в пределах разумного.
Санитар, которого звали Ваней, сказал мне, что скоро наступит время прогулки. Он поинтересовался, не хочу ли я вывезти Германа. Я решила, что это прекрасная возможность пообщаться со своим подопечным.
Мой пациент был мужчиной в самом расцвете сил (почти как Карлсон, вот только вместо пропеллера – диагноз). Рост 186. Вес 84 кг. Короткая щетина. Темные волосы. Зелено-карие глаза. Внешность приятная, притягивающая. Вот только не было у него шизофрении, и я была в том уверена.
Нечто случилось с ним в 15 лет. Возможно, психологическая травма. Его могли обидеть. Над ним могли издеваться. Отсюда – агрессия. Вылечить её можно только теплом и заботой. В конце концов, я – девушка, кому, как не мне, проявлять добро и нежность?
Санитар показал мне мой кабинет, где, кроме стеллажа, стола и стула, ничего не было. Это была милая маленькая коморка с большим окном. Выбора не было.
– Вы не суеверны? – спросил меня парень, который привел сюда.
– Нет. А что?
– Здесь до Вас сидела врач, которая работала с Германом. Она покончила собой.
– Да, видимо, не по зубам орешек оказался.
– Вы думаете, что справитесь с ним?
– Видите ли, Иван, для нее это было работой. Она должна была его вылечить. Я же – практикант. Я обязана только попробовать. Я пойду с ним на прогулку через час. Приготовьте его, если несложно.
Он улыбнулся и вышел, оставив меня наедине со своими мыслями. Я достала из сумки справочник по психиатрии, который я одолжила в институтской библиотеке, нашла «онейроидный синдром». Результат меня более чем удовлетворил. Я оказалась права. Первоначальный диагноз был неверным. Вот только почему я вдруг подумала поменять его именно на этот? Интуиция? Или чья-то подсказка?
Чтобы начать лечение, нужно было узнать причину расстройства. Инфекция? Но как она может держаться более двадцати лет в организме? Значит, в пятнадцать лет с мальчиком случилось что-то, и теперь он не может избавиться от воспоминаний. Я снова пришла к выводу, который заключал травму в подростковом возрасте.
«Боже, какой у него уставший вид! Он измучился! – думала я. – Вот только от чего? От внешних страданий или внутренних?»
В кабинет зашла медсестра. Она дала мне стопку папок с выписками предыдущих врачей, а затем покинула меня.
Я раскрыла первый скоросшиватель и быстро посмотрела результаты обследований и характеристики на пациента. Во-первых, читать эту макулатуру было лень. Во-вторых, я знала, что все, что здесь написано – лечение шизофрении, а теперь у него другой диагноз. Я лишь выбирала из каждой папки описание его поведения, поступков и состояния.
«12.03.2002. Пациент устроил погром в столовой. Началась драка между другими больными. Он сидел на коляске и ничего не делал, а потасовка только разгоралась».
«30.05.2002. Отказался от приёма пищи. Кинул в санитара тарелку с супом. При попытке усмирить сопротивлялся. Вкололи транквилизатор».
«23.10.2002. Набросился на медсестру, душил. Применен электрошок. Двое суток не приходил в сознание».
«13.01.2003. Перевернул коляску, ползал по полу, хватал санитаров за ноги».
«20.02.2003. Стонал ночью. Санитары посчитали, что от боли. На основе результатов анализов и под контролем терапевта проведён курс антибиотиков».
«17.06.2004. Вырвался от санитаров на прогулке. Ехал на коляске к воротам. Вовремя успели закрыть. Там шла разгрузка продуктов для пищеблока. Бился головой о прутья. Успокоен транквилизаторами».
Последний инцидент случился год назад.
«19.08.2005. Высвободился из ремней на кровати. Обмотал шею
