Себастьян опустил голову и открыл глаза.
— Я не собираюсь подставляться под пулю.
Сэр Кристофер резко обернулся. Светлые волосы в мокром тумане пошли мелкими завитками, обычно спокойные серые глаза расширились.
— Верно. Это утешает. Несомненно, лорд Ферт вовсе не рассчитывал словить пулю, когда в прошлом месяце стрелялся с Мэйкардом. Конечно, очень жаль, что пуля сама попала ему в шею.
Себастьян улыбнулся.
— Рад, что позабавил тебя. Вот еще одно преимущество военного опыта, не так ли? Способность со спокойным презрением смотреть в лицо смерти. Перед такими мужчинами прекрасный пол не в силах устоять.
Себастьян расхохотался.
Кристофер и сам улыбнулся, затем снова принялся расхаживать взад-вперед. Стройный, безукоризненно одетый, в лосинах, блестящих ботфортах и безупречном белье. Помолчав, он продолжил:
— До сих пор не могу понять, почему ты не выбрал шпаги. Меньше шансов случайно погибнуть. — Встав в боевую стойку, он сделал рукой воображаемый выпад в холодном тумане. — Маленькая дырочка в плече, кровоточащая царапина на руке — и честь удовлетворена.
— Толбот намерен убить меня.
Кристофер опустил руки.
— Значит, ты будешь стоять на месте и ждать, пока он спокойно тебя пристрелит?
— Толбот не способен попасть в овцу с двадцати пяти шагов, — зевнул Себастьян. — Я сам удивлен его выбором.
Таков был дуэльный кодекс: будучи вызванной стороной, Себастьян имел право выбирать оружие. Но расстояние выбирал вызвавший.
Кристофер провел ладонью по лицу.
— Ходили слухи…
— Вот и он, — сказал Себастьян.
Потянувшись, он скинул кучерское пальто и бросил его на высокую спинку экипажа.
Кристофер обернулся и уставился в туманную даль:
— Черт побери! Даже ты не способен видеть в таком тумане!
— Нет. Но у меня еще и уши есть.
— У меня тоже. Но я не слышал ни звука! Честное слово, Себастьян, в тебе есть что-то дьявольское! Это просто неестественно!
Через несколько минут из тумана показался экипаж, запряженный парой восхитительных вороных. Это был фаэтон на высоких колесах, в котором сидели двое. Чуть поодаль ехала простая двуколка. Врач.
Долговязый человек с прямыми редеющими каштановыми волосами и орлиным носом спрыгнул с переднего сиденья фаэтона. Взгляды капитана Джона Толбота и Себастьяна встретились в тумане и на миг скрестились. Затем капитан отвернулся, чтобы снять шинель и перчатки.
— Ну что же, — сказал секундант капитана, усатый военный, пожимая им руки с фальшивой сердечностью. — Приступим?
— Помнишь, я рассказывал тебе, какие о Толботе ходят слухи? — тихо проговорил Кристофер, когда Себастьян подошел поближе. — В последний раз он назначил двадцать пять шагов, а затем обернулся и выстрелил после двенадцатого. Убил противника. Конечно, Толбот и его секундант в один голос утверждают, что договаривались о двенадцати шагах.
— А секундант его противника?
— Заткнулся, когда капитан пригрозил убить его самого — за обвинение во лжи.
Себастьян медленно улыбнулся.
— Надеюсь, если Толбот получит повод вызвать тебя, ты выберешь шпаги.
— У вас есть пистолеты? — спросил секундант Толбота, когда сэр Кристофер направился к нему.
Пара пистолетов в ящичке орехового дерева была предъявлена, затем проинспектирована и заряжена секундантами. Толбот сделал свой выбор. Себастьян взял второй пистолет, ощутил в руке знакомые тяжесть и холод, согнув палец, попробовал смертоносную твердость стали.
— Готовы, джентльмены?
Они встали спина к спине, затем начали расходиться, шагая согласно четкому отсчету.
— Один, два…
Врач нарочно отвернулся, но Кристофер с бледным, сосредоточенным лицом пристально наблюдал, сузив глаза. Себастьян зная, что его друга беспокоят не только намерения Толбота, у Фаррела имелись и другие опасения. Кристофер не понимал, что между желанием смерти и безразличием к ней есть тонкая грань. И эту грань Себастьян еще не перешел.
— …три, четыре…
Внезапно всплыло воспоминание — давнее туманное летнее утро, травянистый склон холма близ Холла, оба старших брата и мама еще живы. Пахнет свежими булочками, которые они принесли к чаю, вокруг колышется папоротник, и внизу в бухточке о скалы бьется неумолчное море. Они тем утром играли все вчетвером и считалочкой выясняли, кто будет водить, — «…пять, шесть…» — мама, запрокинув голову, хохотала, и солнце сияло в ее золотых волосах. Только его сестра Аманда сидела в стороне, как всегда. Замкнутая, недовольная и сердитая — почему, Себастьян так и не понял до сих пор.
— …восемь, девять…
Себастьян ощущал под пальцем курок пистолета, такой твердый и холодный. Клок тумана, расползавшегося под ветром, влажно коснулся щеки. Он заставил себя сконцентрироваться на этом мгновении и этом месте. Снова запел жаворонок — на сей раз от ближнего склона холма. Он слышал журчание далекого ручья, топот копыт лошади, идущей медленной рысью по дороге.
— …десять, одиннадцать…
Его насторожила крохотная задержка в шаге противника между десятым и одиннадцатым отсчетом. И еще шуршание одежды, когда Толбот обернулся.
— …двенадцать…
Себастьян резко повернулся и присел в тот самый момент, когда Джон Толбот выстрелил, и пуля, предназначенная для сердца Себастьяна, лишь чиркнула по его лбу. Теперь, с пустым стволом, Толботу оставалось только опустить руки, стиснуть зубы и стоять, повернувшись вполоборота, в ожидании выстрела Себастьяна. Ноздри его подрагивали при каждом вдохе.
Спокойно, сосредоточенно Себастьян поднял пистолет, прицелился и выстрелил. Капитан Толбот коротко вскрикнул и упал ничком.
Врач выбрался из двуколки и побежал к ним.
— Черт побери, Себастьян! — сказал Кристофер. — Ты убил его!
— Вряд ли. — Себастьян бросил пистолет. — Но, думаю, ему некоторое время будет чертовски неудобно сидеть.
— Но, но, но! — неистовствовал секундант Толбота, дергая усами. — Это же совершенно неджентльменское поведение! Англичане стреляют стоя! Приведите констебля! Вам предъявят обвинение в убийстве, помяните мои слова!
— Успокойтесь, — сказал врач, открывая свой чемоданчик. — Пока я еще не видел, чтобы кто-то умер от ранения в задницу.
Сэр Кристофер расхохотался, а Себастьян выпрямился и пошел через поле за вторым пистолетом. Он обещал Мелани, что не станет убивать ее мужа.
Но она ведь не просила не делать ему больно, разве не так?
Сначала Джем заметил кровь в пресвитерии.
Конечно, он и до того понял, что что-то не так, — как только отворил дверь в северный трансепт. Джем Каммингс уже тридцать лет служил церковным сторожем в церкви Сент-Мэтью на Полях, и в его обязанности входило запирать церковь каждый вечер и отпирать поутру.
