в потолок. В голове черно-белой хроникой мелькали картинки из прошлого. Имена, даты, адреса загружались, будто в компьютер. И самым странным файлом во всей цепи являлся Саня Громов — первая ее любовь. Расставание с ним, убило ее веру в это светлое чувство и уважение к мужчинам в принципе.
— Познакомься, это моя Юля, — просиял Саня.
— Откуда ты взялся, Громов? Ты что, знаешь этого долбоящура? — простонала она, повернувшись к Роберту.
На его лице лёгкой тенью мелькнуло смятение, которое уступило место отчаянной решимости. Он похлопал Саню по плечу и мрачно произнес:
— Я очень рад, брат, но это и есть моя девушка.
Саня открыл рот, но только замычал. Роберт взял Юлины ледяные пальцы в свои ладони, и ей показалось, что она опустила руки в кипяток.
— Это мой друг, о котором я говорил. Как ты? — Роберт смотрел на неё с таким участием, что Юле захотелось расплакаться.
Она силилась прогнать подступивший к горлу комок.
— Проводи меня в номер, пожалуйста. Я должна побыть одна.
Роберт помог ей встать. Саня хотел поддержать Юлю с другой стороны, но она отмахнулась от него.
— Ты разрешишь ему подняться вместе с нами? — от Роберта не ускользнуло ее движение.
— Воистину пути Господни неисповедимы, — горько усмехнулась она и бросила Сане через плечо: — Куда ж тебя девать, пойдем.
***
Юля выпроводила Громова с Робертом в кабинет и прилегла на кровать.
— Гадина, сволочь, предатель! — Она натянула на плечи покрывало и сжалась под ним. Рыдания рвались наружу с каждым вздохом. С горькой болью первой любви Юля уже давно свыклась, но сегодняшняя встреча не только вскрыла рану, но и разбередила ее. — Помнишь ли ты наш последний вечер? Питер. Белые ночи. Какой же ты был тогда ласковый, внимательный и, сволочь, упертый!»
Взгляд ее упал на бутылку коньяка на тумбочке. «Обезболивающее не помешает!» — Юля выбралась из-под покрывала, налила треть стакана, поморщилась и выпила залпом. Обожгло горло, но мгновение, и мягкое послевкусие благородного напитка затрепетало во всем теле.
— О Господи! — У Юли перехватило дыхание. — Сегодня же двадцать второе? Я пропустила собственную свадьбу… или похороны! Не иначе ангел-хранитель сжалился надо мной и лишил памяти. Что же мне так в жизни на гаденышей везет? Сереженька-Сережа, — Она треснула кулаком по подушке. Разочарованная первой любовью, Юля смотрела на мужчин с отвращением. Она бы и внимания на Сергея не обратила, если бы он не приглянулся родителям. Папин приятель привел его к ним в дом. А уж когда и подруги стали наперебой расхваливать Сергея, Юлино сердце дрогнуло. Он умел красиво ухаживать и исполнял любой женский каприз. Забавно вышло с цветами: Юля брякнула, не подумав, что обожает орхидеи, и тем же вечером заднее сиденье джипа Сергея было уставлено растениями в горшках. На третьем свидании Сергей увез Юлю в Зеленогорск и после ресторана попытался на берегу залива овладеть ею прямо в машине. Тогда она призналась, что невинна и не готова расстаться с девственностью так банально. С тех пор Сергей неотступно штурмовал Юлину крепость. Не жалел ни сил, ни средств, чтобы произвести на неё впечатление. И вот три недели назад он снял осаду, предложив Юле руку и сердце в гондоле воздушного шара на высоте шестисот метров. Окружённая простором неба и сказочными видами, Юля сдалась. Свадьбу назначили через два месяца, и Сергей стал относиться к невесте как к собственности. Юлина неокрепшая симпатия быстро растаяла, и образ прекрасного принца померк. Утро накануне побега расставило все точки над «i».
— И как обо всем этом рассказать Роберту? Еще одна темная лошадка? Хотя нет, львенок славный! А родители? — Юля похолодела. — Они, наверное, все больницы и морги обыскали.
Пришлось собраться с духом и позвонить домой. Мама охнула в трубку и заголосила.
— Юля, что же ты наделала?.. Мы все извелись, Сереженька места не находит. Где ты?
— Мам, со мной все в порядке, я скоро приеду. Козла этого в шею гоните.
— Дайте мне трубку! — голос Сергея прозвучал для нее как удар хлыстом.
Юля сбросила звонок, отшвырнула трубку и обессиленно опустилась на постель. «Казалось, такая малость — вспомнить все, а на плечи будто атлант небо переложил».
В желудке пекло от выпитого, но и плакать больше не хотелось.
[1] Ex ungue leonem (лат.) — по когтю льва.
Роберт тихо вошел в комнату и сел на кровать.
— Принцесса, я рядом, — на ее ладони бережно сомкнулись тонкие, но сильные пальцы. — И никому не позволю обидеть тебя.
— Эмоциональный шок по Эдварду Фарреллу почище средневековых пыток. Как было здорово начать все с чистого листа.
— Давай оставим прошлое. Возьмем с собой только хорошее.
Она положила голову ему на плечо.
— Чудно вышло, как ты угадал мое имя?
Роберт сжал ее пальцы, и Юля отпрянула.
— Ты знал?!
— Джу, выслушай меня и не перебивай! — он вновь схватил ее руку и прижал к груди. — Мы договорились друг другу не врать. Да, я знал, как тебя зовут, нашел сумку в лесу. Но было невыносимо думать, что ты уйдешь из моей жизни, не успев войти. Если хочешь, считай, что я дал себе шанс понравится тебе.
— Но я бы и так поехала с тобой, — Юля оттолкнула Роберта, — Зачем начинать с вранья? Ненавижу мужчин, все одним миром мазаны. Зачем ты привез меня сюда?
— Дай немного времени и узнаешь.
Она встала и прошлась по комнате: «Я бы скорее поверила твоему отцу! Эдвард так похож на Конни! Конечно же! Вот в чем дело. Он действительно похож на моего Конни… Но это ведь я, а потому с разбегу готова прыгнуть на любимые грабли, да, чего там мелочиться — уже прыгнула».
— Конечно, Роберт! Все хорошо, — она повернулась к нему, сцепив пальцы за спиной, и улыбнулась.
— В жизни не видел более натянутой, лживой и вымученной улыбки, — Роберт покачал головой и подошел к Юле. — Неужели я ее заслужил?
Кровь прилила к ее щекам.
— Я привыкла рассчитывать только на себя, — Юля не знала куда деться от его взгляда, он читал ее как раскрытую книгу.
— И при этом выглядеть такой беззащитной, браво! Могу даже предположить, что ты не просто ненавидишь мужчин, а уже заморила несколько особей, как самка богомола.
— Смотрите, какой психолог выискался, — фыркнула она, — Но продолжай, мне нравится ход твоих гадких мыслей. Нужно взять на вооружение и придушить еще парочку.
Роберт склонился к ней и прошептал:
— Сдавай оружие, Джу, — он коснулся языком мочки ее уха.
— С чего
