Рид узнал голос — он принадлежал медэксперту Джеральду Сент-Клэру.
— Короче, у меня предварительное заключение по тому случаю на севере. От патологоанатома из Атланты.
— Уже? — Усталость Рида как ветром сдуло.
— Говорю же, предварительное. Даже очень предварительное, но нам велели его сделать как можно быстрее. Мы уже звонили в графство Лампкин, но, думаю, вам тоже будет интересно знать.
— И что там?
— Мы не очень много выяснили. Пока. Неопознанная женщина, похоже, умерла от сердечного приступа. Никаких указаний на убийство нет: если бы ее заперли в гробу и похоронили заживо, у нее был бы коронарный тромбоз. Мы пока все проверяем, но уже началось разложение, и, судя по нему, мы предполагаем, что она мертва уже недель десять.
Рид слушал и записывал.
— Со второй женщиной проще. Рид напрягся.
— Причиной смерти более недавней жертвы, опознанной как Барбара Джин Маркс, вероятно, явилось удушье, хотя мы исследуем ее кровь и тело на предмет других повреждений. Но пока ничего. Видимо, она просто задохнулась в гробу. По степени окоченения ясно, что она мертва менее двадцати четырех часов. Тело не переносили. Никаких видимых ран, крови нет, только из ногтей — она пыталась процарапать выход. Татуировка — роза, обвивающая позвоночник.
Рид помнил ее. Исследовал этот боди-арт собственными пальцами. Господи.
— Также имеются синяки. Мы их исследуем. Пока рано утверждать, были ли следы борьбы. Мы изучаем то, что нашли у нее под ногтями, но, как я говорил, никаких видимых ран. — Медэксперт помедлил, но Рид почувствовал, что это не все.
— Что-то еще?
— Да. Кое-что об этой Маркс, вам, наверное, следует знать.
— Слушаю. — Рид почувствовал, что его ждет неприятная новость. Очень неприятная. Мышцы напряглись, пальцы вцепились в трубку.
— Она была беременна. Рид резко вдохнул:
— Беременна? — Нет!
— Одиннадцать или двенадцать недель. Рид замер. Дыхание перехватило.
— Возможный мотив.
— Угу, — выдавил он. Кровь стучала в висках. Бобби? Беременна? Уже три месяца? Во рту пересохло. Он вспомнил отель на острове. Прозрачные занавески колыхал ветерок, пахнущий морем. Она — с растрепанными волосами, вздернутым носом, глаза полны жгучего желания.
— Тебе понравилось? — проворковала она. Ее тело все еще блестело от пота. — Если нет, дорогой, мы можем повторить. — Она куснула его за ухо. Всегда игривая и откровенно сексуальная. Она выжала его насухо. Стояло начало сентября… Выходные на День труда. Через открытое окно он смотрел на залив. Лодки рассекали водную гладь, паруса сверкали на фоне невероятно синего неба.
— Мы сделаем рентген тел, пока исследуют анализы, — говорил Сент-Клэр, звук его голоса проникал прямо в мозг. — И постараемся идентифицировать второе тело.
— Хорошо. — Рид почти не слушал. — Отправьте мне отчет.
— Обязательно. — Сент-Клэр дал отбой, и Рид положил трубку на рычаг. Он обернулся, посмотрел в окно, где тускло светил фонарь, и заметил, что пошел дождь.
Дорога заблестела, и через нее перебежала темная фигура — почти тень.
Он потер глаза, и тень исчезла. Может, привиделось. Или кто-то убегал от дождя, который превращался в ливень. Черт возьми, очень может быть, что неродившийся ребенок Бобби Маркс — от него. Какой-то чокнутый козел убил не только Бобби, но и плод.
Почему?
Кто?
Она погибла из-за беременности или это совпадение?
Два в одном у нас, вот так.
Два в одном — господи боже, так убийца это имел в виду? Он убил двоих в одном? Ребенка и Бобби. То есть ублюдок знал, что она беременна? Рид до боли стиснул зубы.
Он посмотрел на электронный циферблат часов. Красные цифры светились на запястье.
Ходят часики — тик, так.
Это подсказка. Не иначе. Что-то со временем… и еще вторая…
Раз, два, три, мертвых убери. Их крики слушай, молись за их души.
Значит, чокнутый ублюдок считает жертвы? Это лишь первые трупы… сколько еще? Знает ли он их?
Похолодев, он понял, что это насмешка, и написали этот стишок, похоже, когда Бобби еще была жива. Убийца наглый, дерзкий. Любит делать все напоказ. Рид гадал, мог ли спасти Бобби от чудовищной смерти, будь он умнее.
Нет, никак… когда он получил письмо, ее уже похоронили заживо. Бессильно сжались кулаки. Письмо отправили ему. Что бы ни случилось на самом деле, это что-то личное. Для него и для убийцы.
Вдруг Рид захотел выпить. Чего-нибудь покрепче.
Два в одном у нас, вот так.
Что, черт подери, это значит?
Явно ничего хорошего.
На ее звонки Рид не ответил.
За четыре дня Никки оставила ему в полицейском участке три голосовых сообщения. Похоже, детектив Рид перезванивать ей не собирался. Ничего у нее не получилось. Она даже по электронной почте ему писала, без толку, естественно. Этот человек ее избегает, решила она, допив кофе и вылив гущу в раковину.
В Далонеге дела шли немногим лучше. Она съездила туда еще раз, покрутилась там, поговорила с шерифом, от которого узнала не больше, чем от каменной стены, и вернулась в Саванну с пустыми руками. Она поняла, что у Кровавой горы произошло нечто серьезное, что Рида вызвали на место преступления, потому что он там родился… но все же она была разочарована.
Утешало только то, что Норм Мецгер, который оказался в графстве Лампкин гораздо раньше ее, точно так же вернулся ни с чем.
— В суровые времена нужны суровые меры, — доверительно сообщила она Дженнингсу, одеваясь. Кот лежал, зарывшись в складки одеяла. Обогреватель, которым почти не пользовались, шумно гудел, тщетно пытаясь нагреть холодный утренний воздух, проникающий через старые оконные рамы. Поеживаясь, Никки натянула черную юбку и свитер цвета хаки, влезла в замшевые туфли. Сверху надела замшевую куртку и решила, что выглядит замечательно, как и собиралась.
— Если Магомет не идет к горе, то гора пойдет к Магомету, — сказала она коту. — По-моему, я сегодня перебрала все старые пословицы… Занудство, да?
Дженнингс, похоже, не заметил, или ему было все равно. Он спрыгнул с кровати и, задрав хвост, прошествовал на кухню к своей миске.
— Знаешь, лишний комплимент мне не повредил бы, — укорила она кота, подложив ему сухого корма и дешевой кошачьей еды из жестянки. Пахла эта смесь так же отвратительно, как и выглядела, но Дженнингс, склонный к ожирению, с удовольствием зачавкал.
Никки упаковала ноутбук и кошелек, обмотала вокруг шеи шарф.
— Нельзя терять время, — проговорила она коту. — Шанс дается каждому — или каждой — только раз. — И, надев лямку ноутбука на плечо, добавила: — Ну вот, очередная премудрость, которую постоянно повторял папа.
