Эта мысль заставила меня тихонько вздохнуть. Я потрясла головой, отгоняя грешные переживания.
— А это украшение? Давно вы его нашли?
— Неделю назад.
— И что вы собираетесь с ним делать?
— Пока не знаю. Альберт, конечно, попытается его забрать, но мы с Игорем пока решили ничего ему не сообщать. Понимаете, оно какое-то странное.
— Да уж, странное. Током бьется, — пожаловалась я.
— А больше вы ничего не почувствовали? — быстро спросил Глеб.
Я покачала головой:
— Больше ничего. А что?
— Игорь говорит, что когда он надевает эту цепь, то слышит какие-то голоса.
— Какие голоса? — поразилась я.
— Вот он и пытался это определить! — ответил Глеб с досадой. — Говорил я ему: не надевай на себя эту удавку! Что-то с ней нечисто! А он уперся, как ненормальный: разберусь, разберусь!.. Похожая штучка есть в Берлинском музее, но там совсем другой камень. И металл другой, самый обычный. По-моему, серебро. А тут какой-то неизвестный сплав. Про камень вообще молчу, ни один городской ювелир его не определил. Знаете, что самое интересное? Камень на всех действует по-разному. Кто-то прикасается к нему с удовольствием. Кого-то лупит током. Кто-то вообще ничего не чувствует. А кто-то галлюцинирует. Слышит голоса, видит какие-то туманные образы… В общем, чертовщина. Игорь решил выяснить, что это за чертовщина.
— И поплатился за это здоровьем, — договорила я.
— Думаю, да, — признал Глеб. — Мне кажется, он начал заболевать после того, как мы нашли эту чертову змею. Игорь вцепился в нее, как наркоман в шприц. Такое впечатление, словно змея его загипнотизировала!
— А где сейчас эта цепь? — спросила я.
Глеб промолчал.
— Понятно, — пробормотала я.
— Не хочу, чтобы кто-нибудь еще попал в больницу, — запоздало объяснил Глеб. — Спрятал цепь в надежном месте. Если будет нужно, достану. Что скажете, Катя? Обещаете держать в тайне все, что я вам рассказал? Во всяком случае, ближайшее время? Пока мы с Игорем не решим, что делать дальше?
Я задумчиво кивнула:
— Обещаю.
Глеб поднялся с песка, протянул мне руку.
— Домой? — спросил он как ни в чем не бывало.
Я подавила вздох. Действительно, чего зря время терять? Глеб получил то, что хотел, можно разбегаться по номерам!
— Домой, — ответила я покорно.
Подала Глебу руку, и мы побрели назад, к отелю.
Этой ночью я спала очень плохо. Может, оттого, что мне доверили тайну, а может, оттого, что доверил ее Глеб…
«Или оттого, что ему в голову не пришло обратить на тебя внимание», — высказалась совесть, как всегда не в бровь, а в глаз.
Ночь прошла в борьбе с призраками.
Утром я вылезла из кровати злая, уставшая и разбитая. Заказала завтрак в номер и без всякого аппетита съела нечто воздушно-восхитительное, специально приготовленное для меня Антоном. И как раз в тот момент, когда я влезла под тонизирующий горячий душ, затрезвонил мой мобильник.
Я завернулась в полотенце и прошлепала мокрыми ногами в комнату. Нашла аппарат, взглянула на определитель номера. Алена. Как вы понимаете, звонок хозяйки не поднял мне настроение.
— Как дела? — осведомилась хозяйка.
Хамка!
— Нормально, — буркнула я.
— Что значит, нормально? — повысила голос Алена.
— Клиент готов подписать соглашение о покупке.
— А почему до сих пор не подписал?
— Потому, что еще не пришло экспертное заключение о подлинности картин.
— А почему оно еще не пришло?
И я сорвалась:
— Потому, что я не волшебница! Извини, не получилось за одну ночь сварганить приличную бумажку и переслать ее за две тысячи километров! Руки не достали!
Алена заткнулась. Наверное, уловила, что сегодня меня лучше не злить.
— Когда ты ее получишь? — спросила она тоном ниже.
— Как только девочки мне ее вышлют!
— А когда…
— А вот это спроси у них! — отрезала я, не дослушав, и разъединила связь.
Нет, решительно, такое начало дня не сулит ничего хорошего.
Я захватила с собой пляжную сумку и отправилась на море.
К моему удивлению, пляж, обычно пустынный, сейчас был людным. Я отыскала более-менее уютное местечко, расстелив покрывало, бросила на него сумку и вещи, уселась сама. Нацепила черные очки, панаму и подставила лицо теплому утреннему солнцу. Раздражение, засевшее в душе острыми кольями, начало потихоньку растворяться под нежными лучами, ласкающими кожу.
Действительно, чего я распсиховалась? Ну подумаешь, хозяйка нахамила. Первый раз, что ли? Не первый!
— Это и противно, — пробормотала я вслух.
Нужно принимать какие-то меры. А мера в данном случае может быть только одна: увольнение.
Жалко. Очень жалко покидать насиженное уютное место, где все меня знают и всех знаю я. К тому же это уютное место я создавала собственным трудом на протяжении трех лет. А что делать? Либо придется поставить на прошлом крест, либо до конца жизни мириться с хамскими замашками Алены! Хотя нет. До конца жизни она меня на этом месте не потерпит. Выкинет к чертовой матери, как только найдет замену.
Я снова вздохнула. Похоже, выбора у меня нет. Лучше уйти самой и не ждать, когда тебя…
— Добрый день, — произнес женский голос. Я открыла глаза.
Рядом со мной стояла дама, которую я видела в галерее у Макарова. Интересно, что ей от меня нужно? До сегодняшнего утра она меня подчеркнуто игнорировала.
— Здравствуйте, — ответила я осторожно.
Дама присела рядом со мной на песок.
— Я подумала, что нам пора познакомиться. В конце концов, живем в одной гостинице, каждый вечер встречаемся в ресторане. Ольга.
— Очень приятно. Катя.
Обменявшись любезностями, мы замолчали. Я украдкой разглядывала красивое ухоженное лицо собеседницы. Первое впечатление было правильное. Примерно сорок лет с небольшим хвостиком. Лоб явно пережил несколько впрыскиваний, у крыльев носа пролегли глубокие возрастные морщины. Но если не приглядываться, то не больше тридцати пяти. И фигура у нее хорошая, стройная. Уважаю женщин, которые не сдаются возрасту.
Ольга нарушила молчание первой.
— Я в этом году приехала очень рано. Вода еще не прогрелась, купаться холодно.
— Зато можно позагорать, — ответила я.
— Да, это единственное удовольствие. Хотела нанять яхту, а ее успел перехватить этот скупщик краденого. Я говорю про Альберта.
— Разве он скупщик краденого? По-моему, он профессиональный искусствовед.
— Ах, милая моя, все они искусствоведы! Я имею в виду скупщиков, — пояснила Ольга. И тут же спросила: — А вы чем занимаетесь?
