Я вошла в холл. Новые гости сидели на диване и негромко беседовали со Светланой. Одного из них, немолодого мужчину с брюзгливо опущенными уголками рта, я узнала. В последнее время этот человек часто мелькает на экране. Кажется, он режиссер, недавно снявший какой-то нашумевший фильм. Только вот фамилию его, убей бог, не помню.
Рядом с режиссером сидела молоденькая хорошенькая девушка. Наверное, дочка, — решила я. Интересно, избалованная девица или нет? Судя по поведению, нет. Девушка сидела не раскрывая рта и неуверенно улыбалась, когда Светлана пыталась вовлечь ее в разговор.
Увидев меня, Светлана приветственно помахала рукой. Я ответила ей тем же и подошла поближе. Мужчина немедленно поднялся с дивана и отвесил мне светский полупоклон.
— Вот и Катя, — весело сказала Светлана. — Как прогулялись, Катя?
— Спасибо, хорошо.
— Катя у нас в первый раз, — объяснила Светлана новым гостям. — А вот Григорий Михайлович и Анечка отдыхают здесь второй год подряд! Надеюсь, представлять Григория Михайловича не нужно?
— Ну что вы, — ответила я. — Кто же не знает Григория Михайловича! — И, обращаясь к мужчине, добавила: — Вы сняли замечательный фильм!
— А это Анечка, жена Григория Михайловича, — продолжала Светлана. — Надеюсь, вы подружитесь.
Девушка, сидевшая на диване, кивнула мне и робко улыбнулась. Как? Это его жена? Господи, да между ними лет сорок разницы! — пронеслось в моей голове. Но я моментально справилась с удивлением и мило ответила:
— Конечно!
— Вот и хорошо, — завершила Светлана. — Григорий Михайлович, я провожу вас в номер. Отдохнете с дороги. Антон уже приготовил ваш любимый торт, — добавила она на ходу.
— Увидимся вечером, — пообещал режиссер. Обшарил меня взглядом с головы до ног и улыбнулся.
Улыбка мне не понравилась. Сальная улыбка, после которой хочется помыться.
Девушка ничего не сказала. Поднялась с дивана, бросила на меня короткий взгляд искоса и засеменила следом за мужем.
Гости удалились вверх по лестнице. Я прошлась по холлу, уселась в кресло, понюхала цветок, стоявший в вазе на столе. Итак, мне выпала большая честь познакомиться с известным режиссером. Алена умрет от зависти, когда об этом узнает. Впрочем, он мне не слишком понравился. У него на лице застыло такое брезгливое выражение, словно под носом оказалось что-то дурно пахнущее. И улыбка противная, сальная. А вот жена режиссера приятная девушка. Вернее, девочка. Ей лет девятнадцать-двадцать, не больше. Какого черта ей понадобился этот старый хрыч с недовольным выражением лица? Могла бы найти себе молодого, веселого парня и радоваться жизни!
Хотя, не надо забывать, что мы живем в рыночное время. Молодой и веселый парень не имеет того, что имеет хрыч с недовольной физиономией: деньги и связи. Наверняка девочка приехала в Москву из какой-нибудь глуши. Поступила в театральный, познакомилась с известным режиссером. А дальше все понятно. Произошел взаимовыгодный обмен. Хотя не похожа эта девочка на хваткую провинциальную барышню, урвавшую от жизни кусочек удачи. Какая-то она запуганная. Сидит, помалкивает, боится рот раскрыть. Странная жена для публичного человека. Впрочем, не мое это дело.
Я поднялась в номер и обнаружила на журнальном столике факс, который пришел в мое отсутствие. Девочки выслали мне заверенную копию экспертной оценки проданных картин. Все как договаривались: свидетельство составлено на английском, подписано неразборчивыми иностранными инициалами. Ерохин будет доволен. Я быстро переоделась, позвонила клиенту и договорилась о встрече. Будем ковать железо, пока оно горячо.
К вечеру сделка была совершена, все бумаги подписаны. Я вышла из дома Ерохина, втянула носом сладкий воздух.
Свобода!
Ах да! — спохватилась я через секунду. — Осталось еще одно незавершенное дело! Нужно расплатиться с компаньоном. Наличных у меня с собой нет, но это пустяки. Я имею право перевести деньги со счета фирмы. Нужно только узнать у Макарова номер его счета. Значит, придется ехать в галерею. Не хочется мне встречаться с этим человеком. Похоже, в прошлый раз он мне откровенно угрожал. Наверняка на этот раз тоже зайдет разговор об украшении, из-за которого разгорелся сыр-бор. А я дала Глебу слово никому ничего не сообщать.
Да, неприятно. Но делать нечего: уговор есть уговор. Я привыкла соблюдать в делах безукоризненную честность. Значит, придется как-то выкручиваться. С одной стороны, нужно сдержать слово, данное Глебу, с другой — расплатиться с Макаровым. Визита в галерею не избежать. И незачем откладывать его на потом. Неприятные дела лучше делать сразу.
И я поехала к Макарову.
Сегодня в художественной галерее было людно: суббота. Народ толпился возле стеклянных витрин, разглядывая выставленные безделушки. Двое охранников неторопливо бродили между посетителями.
Я подошла к знакомой двери, ведущей в кабинет хозяина, взялась за ручку. Дернула ее несколько раз, но дверь не поддалась. Похоже, что она закрыта. Я негромко постучала в деревянный дверной косяк. Прислушалась, ожидая ответа, но ничего не дождалась.
— Вы к хозяину? — спросил голос за моей спиной.
Я обернулась. Возле меня стоял один из охранников.
— Да.
— Его сейчас нет.
— А когда будет? — спросила я.
Охранник пожал плечами:
— Не знаю. Он нам не докладывает. Может быть, что-то передать?
— Спасибо. Я зайду попозже.
Я вышла из галереи, обвела взглядом окрестности.
Итак, какие у меня планы? Вернуться в отель? Интересно, что я там буду делать? На пляж идти тоже не хочется, сегодня там очень людно и шумно. Поброжу-ка я по окрестностям, прогуляюсь. А потом, через часик, вернусь обратно в галерею. Приняв решение, я взбодрилась, настроение улучшилось. Я поднялась с пляжа к заасфальтированной дороге. Вдоль трассы пролегала узенькая пешеходная тропинка, и я пошла по ней куда глаза глядят.
Скоро сбоку от меня появились жилые дома, стало оживленно и людно. Замелькали витрины магазинов, кафе, ресторанов, афиши кинотеатров…
О! Сто лет не была в кино! Может, зайти, приобщиться к современному искусству?
Я вошла в фойе небольшого кинотеатра. Возле касс народу было немного, но меня это только порадовало. Неважно, хороший фильм или не очень. Все равно мне нужно как-то убить время. Я вынула из бумажного пакета афишку с короткой аннотацией. Присела на кожаный диванчик, пробежала глазами напечатанные строчки. Прочитала — и ровным счетом ничего не поняла. Неужели я отупела до такой степени, что утратила способность воспринимать печатную информацию? Я потрясла головой, поднесла афишку к глазам и снова добросовестно прошлась по тексту.
