Людмила Сурская - Где Спряталась Ложь?

— У тебя всё нормально?

— Пошёл ты к чёрту сосунок, — грохала её на аппарат Лена, как будто главной виновницей была именно она и возвращалась к заветному «ноутбуку». За ним забывалась. Она постоянно терялась, когда приходилось объясняться с каким-то хамом, которого считала навязчивым и неинтересным собеседником и оттого, чтоб отсечь его от себя была резка… А общение с телефонистом выпадало даже из этих норм. Чем чаще он попадался ей на глаза, тем больше он ей не нравился и даже казался подозрительным. Злило ещё то, что она о нём ничегошеньки не знала: ни кто он такой, ни с какой целью около неё толчётся. Такая завеса тайны ей вовсе не нужна, может заявить в милицию? «Глупо, — одёрнула тут же она себя. — Засмеют».

Как просто женщину завести. Один звонок. Пара слов. Пока дошла до кабинета, настроение испортилось окончательно. Ей неприятен был этот человек. Её утомляли, а больше раздражали разговоры с ним. Что это за общение: упрёки за упрёками, колкости и шипы. К тому же он пытался подчинить её себе, а она не выносила любого подчинения кому бы то ни было. Честнее и спокойнее с этим типом не общаться совсем… и не думать о нё совсем… Она быстренько нашла о чём другом думать её голове — учебные стрельбы. Ей не хотелось верить в умысел. Она искала оправдание. Возможно, хотя маловероятно, произошла ошибка. Но какая к чёрту, может быть ошибка, когда речь идёт об стрельбах боевыми ракетами?! Это всё больше похоже на какой-то заговор. «Тогда… — сердце ухнуло. — А что, если никакая это всё же не авария и Долгова убили?» От этой мысли стало страшно. Она зябко передёрнула плечами. Опасно. «Телефонист» прав. Но книга — это не поход в милицию или прокуратуру. Кто узнает? А выйдет — их руки будут коротки. Чёрт, запуталась совсем. Поход к командующему ясности не прибавил. Разговор получился на редкость бездарным. Прошибить его не удалось. От газетного варианта он не отошёл. В конце посоветовал не лезть и заняться чем-то иным. Она поблагодарила. Этикет требовал расшаркаться. С самого начала генерал заявил, что время его ограничено и уделить ей он может всего лишь несколько минут. И он выразительно показал на часы, давая понять, что аудиенция окончена. Да она высидела в его приёмной три часа. Жаль было вытраченного времени. Но на нет и суда нет. «Будем искать!» — улыбнулась она словам известного героя.

Сегодня работа вообще неожиданно даже для неё застопорилась. «Оно может и не так уж неожиданно. Как не крутись, а материала не хватало. Ситуация аптечная — либо фантазируй и сочиняй, либо встречайся с людьми и именно с теми, с которыми Семён служил и выводи картинку. Нужны те, кто был рядом с ним на тех последних стрельбах. Данька забрал его записную книжку. Там должны быть непременно телефоны этих людей. Пойду, спрошу». Закрыв «ноутбук», она потянулась, зашла на кухню за бананом и мурлыкая откуда-то из юности привязавшуюся песню, толкнула в его комнату дверь и проглотила вместе с куском заморского фрукта язык. За столом, с паяльником в руках, сидел Никита и чего-то там вертел и не только менял, но и паял для сопевшего рядом Даньки. Лена, которой некстати пришлось внезапное появление в доме постороннего человека, застыла в раздумье. Конечно, увидев в своей квартире вновь этого ненормального, она была ошеломлена. Ещё бы, неизвестно кто сидит себе с её сыном. Она считала, что он ей совсем не нравится. Правда, это было совершенно несправедливо, потому что она его совсем не знала. Ну или почти совсем. «Вот это номер!» Похоже, их подходы с Кушниром к одному и тому же углу не совпадают: она видеть его не желает, а он вон тут как тут. Её терпение иссякло. Ведь это было её терпение. В ней всё бурлило. Она б сейчас точно взлетела как, воздушный шарик и лопнула там, под потолком. Ась?!

— Ма, ты чего? Случилось что ли что?

— А на что это похоже? — выдохнула она. — Ты мне ничего не хочешь сказать?

Лена и сама не могла бы себе ответить, что именно её настораживало и восстанавливало против «телефонщика», словно какое-то чувство подсказывало или настраивало. А тем временем Данька тянул:

— Ну я не знаю. Чего ты прибежала то? Моргаешь опять же напряжённо, вроде как не в себе, — бесцеремонно заявил он.

Она как рыба похлопав губами, наконец, пришла в себя.

— Он тут что делает? — ткнула Лена пальцем в парня, совершенно не обращающего на неё внимание. Тот даже не усмехнулся: сидел и спокойно смотрел перед собой.

Данька не понимающе, чего мать с него хочет, пожал плечами.

— Компьютер помогает мне усовершенствовать, а что?

Не возмутиться было просто невозможно и она воскликнула:

— Он же по телефонам мастер.

— Одно другому не мешает, ты нас отвлекаешь. Тебе вообще-то чего? — проныл он раздражённо. Оторвала от дела. Расспрашивает. Оно ей надо…

— Записную книжку отца, — повысила она голос на полтона.

Сын вопрошающе уставился на неё:

— Зачем?

— Давай, и без разговоров. Почему это я, интересно, перед всеми должна отчитываться… — Ещё на полтона повысила она голос, поглядывая недобро на «телефониста».

— Потому что ты женщина и запросто можешь во что-то влететь. — Подал разлюбезный сынуля ей с назиданиями измочаленную книжечку.

О! У неё аж перехватило дыхание.

— Это твоё влияние, твоё, — подскочила она, моментально заведясь к «телефонисту».

Никита даже глазом не моргнул. Сидел себе.

— Да здесь я, здесь, — отозвался он, вызывающе рассматривая её. — К тому же не глухой. Зачем же так кричать. О! Раз ты отлепилась от своего чемоданчика, будь умницей, пойди, сочини ужин. Мы тут ещё долго проколупаемся. Захочется пожевать. — Убирая ящик с инструментом из-под её руки, посмотрел на неё невозмутимый женским выбрыком Кушнир.

— Что ты сказал? — Задохнулась Лена, тряся перед его носом, недоеденным бананом. — Что ты сказал?

Она видела, он не шевелился, но напрягся и всё-таки по изменившемуся лицу поняла, что его — таки проняло.

— И не ори так, перепонки лопнут, — вдруг прошипел он и, изловчившись, откусил под самую ладошку фрукт в её руке и поработав челюстями расплылся в довольной улыбке.

«Как? Что? Как посмел?» — обомлела, побагровев она. Некоторое время она даже молчала, буравя своими гневными глазами пожарищами его лицо. Молчал и он стараясь выглядеть как можно невозмутимее и настойчивее. Вечно такое кино продолжаться не может. Она сдалась первой нарушив молчание:

— Охаметь до такого?! — покрутила она пальцем у виска, заходясь праведным гневом и не найдя что ещё лучше этого сказать такому нахалу. Её всегда злила человеческая самоуверенность, а у этого носорога, она просто зашкаливала. Но надо же, как они быстро с Данькой спелись и действуют заодно. Пусть одна против двух, но отмолчаться она не могла. — Какая речь. Какое воспитание. Какой ты пример показываешь ребёнку.