самого крышу снесло от этой близости, запаха волос. Ни черта не смог сказать кроме какого-то блеяния.
– Соберись, Тимур! Ты обязан довести начатое до конца! Ради Киры, ради матери!– повторял я сам себе.
Две недели я держал себя в руках, делал вид, что знать ее не знаю. а у самого прямо руки чесались подойти и придушить стерву! Уже слежку за ней ребята вели и ни черта не узнали! Дом, универ, работа, дом. Никуда не ходит, ни с кем толком не общается. Только Винни-Пуха своего навещает регулярно.
А накануне мне позвонил Даня.
– Слушай, Черный, мне все время одно покоя не дает: где ж она была до отъезда в Лондон? Если здесь, то где-то училась, с кем-то общалась. Не так уж она сильно изменилась, чтоб ее никто не смог узнать. Короче, сначала прошерстил школу по месту жительства. Тишина. Потом подумал о лицее Киры. Сестра твоя, конечно, классом младше училась. Но где-то же они пересекались? – Даня замолчал, то ли собираясь с мыслями, то ли интригу за хвост тянул. – Но только пока ничего нового. Я и сам над этим голову сломал.
– Дань, не тяни! Ближе к делу давай!
– В лицее этом никакая Миронова никогда не училась. Но училась там другая Ксения. Дочь Максима Соболева, которая погибла в автомобильной аварии ровно за две недели до переезда Мироновой в Лондон.
– Связь где?
– Не тупи, Черный! Отец твоей Мироновой работает на этого самого Соболева! У одного дочь погибает, второй свою в Лондон ссылает. Нечисто там всё!
– Как это связано с Кирой?
– Пока не знаю, но девчонка эта явно что-то скрывает. Если что узнаю, позвоню.
Соболев… Да, фамилия на слуху. Пара заводов, строительный бизнес… Но с отцом у него никогда не было общих дел, да вообще никаких отношений не было. Где связь?
Всю ночь шерстил инет. Искал хоть что-то интересное по этому Соболеву и его дочери. Но ничего. Лишь краткое упоминание о трагедии. Фотографий Соболева с женой и сыном полно, а дочери – нигде. Загадочная Ксения Соболева…
Утром решил перехватить девчонку у дома. Пора уже поговорить. Вот только она никак не спускалась. Проспала? Заболела? Уже хотел уехать, как вышел парнишка, ее младший брат.
– Э, малой, привет! Сестра скоро выйдет?
– Какая еще сестра? Нет у меня никакой сестры. Вы ошиблись.
– Как – нет? Ты же Гриша Миронов, мне Ксюша про тебя рассказывала.
– А, так вы про Ксюшу! Она уже выходит.
Пацаненок убежал, а меня как обухом по башке. Она ему не сестра! Твою ж мать, кто она такая?!
Ждать девчонку не стал. Мне нужно было время, чтобы все обдумать.
Какой это «эспрессо» по счету, я сказать не мог, но мне всё было мало. Смотрел на нее и не понимал: как можно так играть? Она улыбалась, смеялась как ни в чем не бывало. А мне было тошно.
В клоповнике этом стоял шум, мысли разбегались. Кофе, правда, был отменный, но само место явно не по мне. Постепенно народ начал расходиться. Поймал на себе ее взгляд. Наконец-то заметила! Опять глянула прямо в глаза! «И не совестно? Или у таких, как она, совесть, как рудимент, сдыхает еще на этапе зачатия? А если предположить, что она ни при чем? Что отец все же соврал? Тогда, какого черта она смотрит мне прямо в душу?! И это не тот заигрывающий взгляд, к которому я привык со стороны девушек. Нет! Это взгляд пойманного в клетку затравленного зверька! Вижу же, что боится. Чего она боится, если непричастна к смерти Киры?» – рассуждал я.
Прикинул в уме варианты, пытаясь сложить два плюс два. Допустим, авария была подстроена, и Миронов испугался за дочь. Это объясняет тот факт, что Ксения переехала посреди учебного года. Но с этим никак не вязались слова пацана. И почему Миронов беспокоится за дочь, но сына оставляет в городе. Да и вообще странно: две Ксении одного возраста, и ни об одной никакой информации… А что, если дочь Соболева не погибла? Что, если ему пришлось ее спрятать? Инсценировали аварию, а девчонку сослали на Туманный Альбион. Вечно прятать не смогли, вот и появилась Миронова Ксения. Это мысль! Жаль, отец в свое время не додумался Кирюху спрятать. Такой вариант объясняет многое, но не главное! Почему она не видится с Соболевым, не ездит домой, зачем живет у Миронова? На худой конец, Соболев мог купить девочке отдельную квартиру, а не заставлять жить с собственным охранником. Но больше всего интересовал другой вопрос: как всё это дерьмо связано со смертью Киры? Уверен, девчонка все знает! Если все так, она в курсе!
Я хотел с ней поговорить, серьезно. Представлял, как растеряется и поплывет, когда поймет, что я все знаю. То, что я ни хрена не знаю, ей понимать необязательно. Пусть думает, что ее раскололи. А там и сама попадется, как мышка кошке. Даже если и не расскажет ничего, по реакции ее все пойму.
Видит Бог, я хотел с ней по-хорошему, но не мог! Не мог слышать это вранье, видеть, как она пытается сделать из меня идиота!
Не знает она никакой Киры! Как же! Так я и поверил!
Она сидела рядом, дрожала, что-то кричала. Достала она меня, если честно! Но я знал, что если отвечу, до добра не доведет. Зная себя, старался мысленно от нее отстраниться. Скоро мы уже должны были приехать на место. Мне было интересно, как же она отреагирует, когда все поймет.
Днем Даня пробил адрес Соболева. Элитный коттеджный поселок. Я понял, что мне повезло: здесь же живет один из моих старых знакомых. «Он нас и пропустит. Иначе, фиг проедешь! Кругом охрана», решил я.
Мы свернули с трассы. Я бросил на нее мимолётный взгляд, рассудив, что если моя версия верна, то девчонка должна уже узнать дорогу. Но она, дьявол, продолжала сидеть с закрытыми глазами, что-то бубня себе под нос. «Что за привычка идиотская?! Молится она там, что ли? – задавался вопросом. Думает, что я ее в лес повез? Ничего, пускай поволнуется, глядишь, сговорчивее станет».
Пока она не видела, я смотрел на нее и отмечал, что она в моем вкусе: красивая, нежный профиль с маленьким носиком и милыми губками; волосы волнами спускаются на плечи, прикрывая тонкую изящную шею. Невольно вспомнил их мягкость и запах. Черт! Если бы не все это дерьмо!
До дома Соболева оставалось метров сто, и я уже отсюда видел масштабы постройки. Мужик явно переборщил.
