что Тимур не прекращал считать меня виновной в смерти сестры, что таким образом он пытался мне отомстить. Что ж, это было похоже на правду. Более того, у Тимура все получилось. Живая снаружи, я была абсолютно мертвой внутри.
– Ты моя умница! – Реми схватил меня за плечи и радостно закружил по комнате. – Свежий воздух и отличная компания в моем лице – это все, что тебе сейчас нужно.
Он не прекращал кружить меня. Поворот… Второй… Третий… Задорный смех друга. Еще один круг… И еще… И в это мгновение я поняла, что образ Реми начал расплываться перед глазами. Последнее, что я успела заметить – его угасающая улыбка. А потом наступила темнота.
Когда я снова открыла глаза, Реми рядом уже не было. Я лежала в своей кровати, прикрытая одеялом, а где-то неподалеку Лерой и Реми беседовали с кем-то по-английски. Судя по разговору, это был врач.
– Убедительно прошу, как только ваша невеста проснется, привезти ее к нам в госпиталь. – Незнакомый мужской голос был строгим и не терпящим возражений. Интересно, кого из ребят он считал моим женихом?
– Обязательно, – ответил Лерой.
– Почему это случилось? Это из-за недостатка пищи или свежего воздуха? – волновался Реми. В отличие от Лероя он иногда переходил на французский.
– Возможно, и так, но вы должны понимать, что это может быть не простой обморок. На вашем месте я бы для начала исключил возможную беременность. А для этого лучше посетить врача в больнице.
Услышанное повергло в шок не только меня, но и мужчин за стеной. Во всей квартире повисло тягостное молчание, которое лишь спустя несколько минут было нарушено прощанием врача и звуком закрывающейся двери.
– Ты понимаешь, что все, что ты сейчас услышал, не должно выйти за пределы этой квартиры? – Стальной и тяжелый голос Лероя нарушил гнетущую тишину.
– Понимаю, – ответил Реми.
Зачем я очнулась? Как же хорошо было там, в темноте! А здесь, в реальной жизни, в очередной раз меня начало трясти от переливающихся через край эмоций. Беременна? Нет, нет, нет! Только не это! Только не так! Только не от него! Мысли судорожно путались в голове, хаотично сменяя друг друга! Я не готова была стать мамой. Я же сама еще была ребенком – глупым, бестолковым и наивным! Без образования, без работы, без мужа, в конце концов! Я обессиленно рухнула обратно на кровать, завернулась в одеяло, оставив открытым только лицо, и закрыла глаза.
Как бы я ни противилась мысли о возможной беременности, как бы сильно ни ненавидела отца этого малыша (или малышки), руки невольно легли на живот, а в голове стали появляться размытые образы моего будущего сына или дочки. Что бы там ни было раньше, как бы Тимур ни презирал меня, это маленькое создание в моем животе имело право на жизнь и на свой кусочек счастья. И теперь я была в ответе за это. Как мама когда-то, несмотря на все беды, свалившиеся на нее, не отказалась от меня, так и я была твёрдо уверена, что ни за что не смогу отказаться от своего ребенка. Ни за что!
Сказалась ли слабость после обморока или неполноценное питание, а может, оглушающая новость, но я не заметила, как погрузилась в беспокойный сон.
– Как ты думаешь, она спит или все еще без сознания? – Мягкий голос Реми поблизости разбудил меня, но я не спешила открывать глаза.
– Месье Орей сказал, что она спит, – почти шепотом ответил ему Лерой.
– За что ей все это, а? Мало что ли она настрадалась? – Реми, мой хороший Реми, как всегда, переживал за меня!
– Не знаю. Но надеюсь, что врач ошибся.
– Нет, – с уверенностью сказал Реми. – Не ошибся. Посмотри на нее. Хотя ты же ее совсем не знаешь. А я вижу, что она стала другой. Врач не ошибся, вот увидишь.
– Если так, то это печально, – заключил Лерой.
– Дети – это радость, Лерой! Странно, что ты до сих пор не понял этого, – возразил Реми.
– Почему не понял? Я люблю детей. Просто пока не встретил женщину, от которой хочу их иметь. Но, знаешь, однажды у меня будет целый дом малышни. Дети – это счастье, вот только не в случае Ксении.– Судя по шагам, парни отошли к окну и продолжили разговор .
– Ты же понимаешь, что Горский никогда не примет ребенка Черниговского. Никогда! – Лерой ненадолго замолчал. Я не успела подумать о своей возможной беременности в этом направлении. Но разве мнение отца в этом вопросе может что-то изменить?
– Согласись, тем самым он навредит лишь себе, – парировал Реми.– Снова лишит себя дочери, да еще и внука.
– Ты плохо его знаешь, – ухмыльнулся Лерой, а у меня по коже пробежали мурашки. На что был способен мой отец?
– Но больше я переживаю не из-за Горского. Подумай, что сделает Федор, когда узнает. У него давно не осталось ничего святого, впрочем, как и у его сына. Или ты думаешь, что Тимур будет рад этому ребенку? – Слова Лероя резали по живому. – Ты же видишь, что с ней происходит. И это полностью его вина. Она не переживет еще одного предательства. Реми, я боюсь, что они уничтожат эту девочку!
– Значит, выход только один,– снова послышался голос Реми.– Никто не узнает, что это ребенок Тимура. Для всех этот малыш будет моим.
От одной мысли о том, что их разговор зашел слишком далеко, у меня пересохло во рту, а в глазах защипало от набежавших слёз. Какое право они имели решать за меня?!
– Ты уверен, что сможешь защитить Ксюшу с ребенком от нападок Черниговских? Я уже молчу про ее отца. Он ни за что не поверит в вашу связь. Это не шутки, Реми. Будет лучше для всех, если отцом этого малыша стану я. Горский мне доверяет, и я в силах противостоять любому из Черниговских.
Слезы ручейками стекали на подушку. Я не верила в реальность услышанного. Негодование вкупе с дикой злостью и желанием защитить себя и малыша обретало разрушительную силу.
– А ты уверен?! – взорвался в ответ Реми.– Уверен, что, когда Ксюша захочет уйти, ты сможешь ее отпустить?! Уверен, что сможешь жить с ней, зная, что ее сердце тебе не принадлежит?! В конце концов, уверен ли ты в том, что, глядя в глаза этому малышу и замечая в нем черты другого мужчины, ты сможешь любить его, как родного?
Лерой замолчал, и на мгновение в комнате воцарилась оглушающая тишина.
– Она полюбит меня, вот увидишь!
