Ева распечатала пакет и вытащила ленту.
— Возьмите. Расскажите мне, что вы видите.
— Хорошо. — Селина поставила чашку, нервно потерла ладони о бедра, глубоко вздохнула и взяла ленту. Некоторое время она щупала ленту, пропускала ее между пальцами, не сводила с нее глаз. — Странно. Я ничего не вижу, все неясно. Возможно, мне нужно время на подготовку, нужно побыть одной. — На ее лице промелькнули растерянность и досада. — Я думала… я ожидала большего. Я была уверена, что почувствую что-нибудь. Ведь у меня уже был контакт! Я знаю, он использовал это как орудие убийства. Они оба прикасались к ленте, но я ничего не чувствую.
Ева взяла у нее ленту, вновь запечатала и отдала Пибоди.
— Как вам кажется, почему вы не видели его лица в ту ночь? Ведь ее лицо вы видели.
— Я не знаю. Видимо, у меня был контакт с жертвой, а не с убийцей. Может быть, это не я, а Элиза не смогла его разглядеть.
— Возможно. Не хотите еще раз попробовать с лентой?
— Не вижу смысла. Вот если бы вы оставили ее мне… — начала Селина.
Пибоди тем временем опять достала из сумки запечатанный пакет.
— Оставить ее вам я не могу. Это вещественное доказательство.
— Но оно ни о чем не говорит. Во всяком случае, мне.
И все же, когда Ева распечатала пакет, Селина взяла ленту. Как только ее пальцы коснулись ленты, зрачки у нее расширились, взгляд потух, она уронила ленту на пол, словно та вдруг вспыхнула пламенем, и схватилась рукой за горло. Она задыхалась.
Ева продолжала пристально наблюдать за ней, а Пибоди вскочила, схватила Селину за плечи и встряхнула.
— Очнитесь! — крикнула она.
— Не могу дышать…
— Нет, можете. Это не вы. Вдохните воздух! Так, теперь выдохните. Еще раз. Вдох—выдох, вдох—выдох. Вот так.
— Хорошо. Хорошо… — Селина откинула голову назад и закрыла глаза. Одинокая слезинка сползла по ее щеке. — Дайте мне минутку. — Она отдышалась и открыла глаза. — Вы бесчувственная дрянь, Даллас.
— Точно.
— Проверяли меня, да? Первая лента была не та?
— Я купила ее вчера. Обработала пальцы изоляцией, а потом запечатала.
— Вы действительно очень дотошная. И очень хитрая. — В глазах Селины промелькнуло нечто вроде невольного уважения. — Что ж, если бы меня убили, я бы, наверное, предпочла, чтобы моего убийцу искала такая вот бесчувственная дрянь, как вы. — Нахмурившись, она взглянула на ленту, которую Ева подобрала с пола. — Я не была подготовлена, вот почему меня это сразило. А сейчас я готова… ну, до некоторой степени.
Она протянула руку, и Ева опустила ленту ей на ладонь.
— Она страдала. Испытывала ужас и боль. Она не видела его лица. Не сумела разглядеть. Она в шоке, ей больно, ей страшно, но она сопротивляется. Боже, как он силен! Большой, грубый, сильный. Это не его лицо. Нет, мне кажется, это не его лицо. Сексуальный контакт… проходит быстро. Так быстро, что это почти облегчение. Он еще в ней, пыхтит, тужится, и вот она чувствует, как что-то затягивается вокруг ее шеи. Она не знает, что это, но понимает, что умрет. И она думает: Ивонн! В последнюю минуту она думает о своем ребенке.
— Теперь расскажите мне о нем.
Селина села прямее, задышала медленнее.
— Он ее ненавидит. Боится ее и в то же время почитает. Господи, столько злобы, ненависти, бешенства, возбуждения! Трудно разобрать что-то еще. Он как будто обрушивает удар за ударом на мое сознание. Трудно пробиться через безумие. Но я точно знаю: он уже делал это раньше.
— Зачем он отнимает у нее глаза?
— Я… Она должна остаться в темноте. Я больше ничего не знаю. Только это: он хочет, чтобы она была в темноте. Мне очень жаль. — Селина вернула ленту Еве. — Это слишком тяжело. Я могу работать только короткими сеансами.
Ева кивнула, заметив, что лоб Селины блестит от пота.
— Да, я вижу. Но мне нужно отвезти вас на место преступления.
Селина прижала ладонь к своему обнаженному животу.
— Только я бы хотела сначала переодеться.
— Мы подождем.
Когда Селина поднялась наверх, Пибоди тихонько присвистнула:
— Надо признать, хребет у нее есть.
— Да, она держалась.
— И знаете, она не кажется мне самозванкой.
— Да, похоже на то.
Еве не сиделось, она поднялась и снова начала расхаживать. Ей нравилось это помещение. Не просто свободное пространство, а то, как Селина его использовала. И еще ей понравилось, как Селина сама протянула руку за орудием убийства.
— Что вас так смущает: то, что она гражданское лицо, или то, что она экстрасенс?
Ева бросила на Пибоди быстрый взгляд.
— Всего понемногу. Мне не нравится привлекать гражданских лиц к расследованию — и не трудись напоминать мне, как часто нам помогает Рорк. Ничего хорошего в этом нет, а еще хуже, что я начинаю к этому привыкать. И все эти телепатические штучки… Какую реальную пользу они могут принести? — Она повернулась лицом к Пибоди. — Что, собственно, она нам сказала? Он большой и сильный, и он не в своем уме, черт бы его побрал. Тоже мне новость!
— Даллас, она же не может дать вам имя и адрес. Так не бывает.
— А почему нет? — Ева раздраженно сунула руки в карманы. — Если ты видишь то, чего другие не видят, почему бы не разглядеть нечто существенное? Преступник по имени Бешеная Скотина проживает по адресу: бульвар Кровопийц, дом тринадцать. Вот тогда от нее был бы толк.
— Клево! Представьте только, как быстро нам удалось бы закрыть дело. А потом департамент наймет целую команду экстрасенсов… гм… ОСД: отдел сверхчувствительных детективов. А потом… Нет, знаете что? Я передумала. Мне эта идея не нравится. Этак мы сами останемся без работы.
Ева бросила мрачный взгляд на винтовую лестницу.
— А мне не нравится мысль о том, что она может начать копаться в моих мозгах.
— Она не станет этого делать, Даллас. Экстрасенсы, занимающиеся законным промыслом, уважают частную сферу. Они не подключаются без спроса.
Ева вдруг вспомнила, как однажды в Нью-Йорк приезжали родители Пибоди. И в какой-то момент отец Пибоди прочел ее, Евины, потаенные мысли. Не нарочно, но все равно… Ей пришлось признать, что именно в этом лежит корень ее предубеждения.
— Она мне нравится, — добавила Пибоди.
— Да, она ничего. Ладно, сделаем эту маленькую вылазку на природу, посмотрим, что из этого выйдет. А потом мы с тобой вернемся к проверенным методам полицейского расследования.
Селина переоделась в черные брюки и голубую блузку с глубоким круглым вырезом. На шее у нее висело несколько хрустальных шариков на цепочке.
— Это для защиты и открытия третьего глаза, — пояснила она, зажав шарики в руке, когда они подошли к границе Центрального парка. — Не все верят в их благотворное воздействие, но при сложившихся обстоятельствах я готова попробовать все, что угодно. — Селина поправила огромные солнцезащитные очки, скрывавшие половину лица. — Хороший сегодня день. Солнечный и теплый. В такие дни людей так и тянет на воздух. Обожаю Нью-Йорк в это время года! Давайте начнем.
