Выйдя из машины, Ханна буквально натолкнулась на плотный воздух. Раньше она не думала, что у воздуха есть вес, но сейчас она словно пробиралась сквозь желе. Воздух отяжелел от влажности, которая наверняка была под сто процентов.
Войдя в кухню, Ханна первым делом включила кондиционер. Затем она проверила, работает ли холодильник. Все было в порядке, и она, облегченно вздохнув, вынула миски с тестом для печенья и поставила их на рабочий стол. Было желание взять стул и посидеть немного в холодильной комнате, но времени на это нет и работы много. Она зажгла духовки, приколола к непослушным рыжим волосам бумажный колпак — требование санитарной комиссии — и тщательно вымыла руки. Затем она повязала фартук и приступила к работе. Нужно было испечь множество партий печенья, и она хотела успеть до прихода Лайзы. У помощницы и так хватало работы: она обслуживала клиентов, принимала заказы по телефону, упаковывала печенье для особых случаев.
Ханна закончила, как и планировала, к приходу Лайзы. Противни с остывающим печеньем — Черно-белое, Овсяные Хрустики с Изюмом, Двойная Шоколадная Радость — стояли по всей кухне, остальные уже лежали в стеклянных банках, которые они выставляли за прилавком.
— А ты неплохо потрудилась! — воскликнула Лайза, оглядываясь вокруг. — Сколько печений стащила?
— Ни одного. Я даже не попробовала Хрустики с Корицей, хотя это мой последний рецепт.
— Где ты его взяла? — спросила Лайза, пробуя новое печенье.
— Придумала. Отец делал нам тосты с корицей на завтрак, если мама уезжала охотиться за антиквариатом. Я подумала, что печенье с корицей — хорошая идея.
— Отличное печенье, — сказала Лайза, откусывая еще кусочек. — Хрустящее, незатейливое и потрясающе вкусное.
— Тебе правда нравится?
— Ну… я пока точно не знаю, — Лайза лукаво улыбнулась. — Надо бы съесть еще несколько, чтобы распробовать.
Ханна рассмеялась.
— Давай. Это опытная партия. Я не начну их продавать, пока не доведу до совершенства.
— Они совершенны, — Лайза схватила еще пару и направилась через вращающуюся дверь в кафе. — Я включу кофеварку и наполню печеньем остальные банки на витрине.
Вдвоем они быстро сделали всю работу. До открытия оставалось еще двадцать минут, и они устроились с кружками кофе за любимым столиком в глубине зала.
— Ты приняла решение? — спросила Лайза, садясь напротив Ханны.
— О Хрустиках с Корицей?
— Нет, о деле Ронды. Ты ведь собираешься найти убийцу?
— Я собираюсь попробовать.
— Это хорошо. — Лайза слегка поежилась и обхватила ладонями кружку с кофе. — В голове не укладывается. Вот она у нас, здесь, и вдруг на следующий день мертва. А что по поводу того пирога? Ты считаешь, что здесь есть связь с убийством?
— Возможно, но если даже и нет, то это поможет прояснить события того дня. Мне нужно знать, где она побывала, с кем говорила и что делала.
— Начало неплохое. Чем я могу помочь?
— Внимательно слушай. Может, в разговорах людей проскользнет информация о последних часах Ронды. Если что-то узнаешь, немедленно сообщи мне и… — Ханна запнулась и вздрогнула.
— Что такое? — озабоченно спросила Лайза.
— Ужасно болит голова. Прямо стучит внутри.
— Это не у тебя в голове. Это какой-то шум снаружи. Подожди-ка, я посмотрю.
Лайза отперла дверь и выглянула на улицу.
— Ты была права. Это просто головная боль, — усмехнулась она.
— Что именно?
— Духовой оркестр Джордан Хай. Стук, который ты слышала, — это их басовый барабан. Пойду принесу аспирин. Они идут в нашем направлении.
Приняв две таблетки, Ханна наблюдала, как показался оркестр. Даже сквозь закрытые окна и двери до нее доносилась искаженная мелодия «Звезды и полосы навсегда».
— Ужасно играют, — сказала Лайза и закрыла уши. Ханна поступила так же. Трубачам не помешало бы подучить диезы и бемоли, и Ханна с содроганием подумала о том, что будет, когда дойдет до «пикколо облигато»[4], так как никакого пикколо в оркестре не было.
Ханна затаила дыхание, когда оркестр дошел до критической ноты, и громко застонала. Две девушки с кларнетами пытались сыграть, но верхние регистры им не покорились.
— Может, к параду они отрепетируют получше, — предположила Лайза, но, взглянув на страдальческое лицо Ханны, покачала головой. — Ты права. Им этого не дано.
…Когда стрелки настенных часов показали девять, Лайза открыла двери, и посетители начали подтягиваться на утренний кофе с печеньем. В течение первого рабочего часа дела шли превосходно, Ханна и Лайза едва успевали обслуживать клиентов. Лишь после десяти наплыв немного спал, и тут вошла Андреа. По довольной улыбке на лице сестры Ханна поняла, что та добыла информацию о Ронде.
— Ну, что у тебя? — спросила Ханна, наливая Андреа стакан апельсинового сока.
Андреа огляделась. Единственными посторонними в зале были Амалия Грирсон и Бэбс Дубински, увлеченные разговором.
— Автомобиль объекта все еще там.
— В смысле, Ронды?
— Т-с-с! — Андреа приложила палец к губам.
— Все нормально, — Ханна склонилась над стойкой. — Бэбс пытается выступить в роли службы знакомств.
— Имеешь в виду ее сына?
— Да. Но Амалия не клюет на это, считает его староватым для своей внучки.
— Так и есть. Она же только закончила школу, и у них не меньше пятнадцати лет разницы. А тот факт, что он налоговый консультант, добавляет еще лет десять.
— Ты права, — сказала Ханна, вспоминая тот несчастный вечер, когда Делорес устроила ей свидание с сыном Бэбс. Встреча была, мягко говоря, скучной. — Что ты еще узнала? Ты же улыбалась, как Чеширский кот, когда вошла.
— Давай отойдем, — предложила Андреа. Она взяла стакан с соком и пошла вперед. Она молчала, пока не уселась на табурет у стойки, и только после этого гордо усмехнулась. — Я ознакомилась утром с отчетом дока Найта о вскрытии.
— В смысле, ты видела копию у Билла?
— Нет, у него еще нет. Я относила анализ доку Найту и спросила его об этом.
— Анализ?
— Ну анализ, понимаешь? Вчера я не смогла его отнести, и все мама виновата. Помнишь же, как она всегда говорила, что нужно «зайти кое-куда», прежде чем выйти из дома?
Ханна тут же поняла, о чем речь.
— Ну, так ты туда зашла, а потом не смогла сдать анализ?
— Точно. Но это оказалось к лучшему. Я спросила его о Ронде, просто чтобы поддержать разговор, и он сказал, что она погибла между восемью и девятью вечера в пятницу. А потом он рассказал о содержимом ее желудка. Там был и твой лимонный пирог, и «оссо буко».
— Док Найт действительно определил, что это было «оссо буко»? — удивилась Ханна.
