Джоанна Флюк - Убийство в сахаре

Спасибо Руэлу, моему «домашнему» редактору. И еще нашим детям, которые предлагают «испечь печенье, чтобы по вкусу было как «Шоколадный торт по-немецки». (Оно у меня уже почти получилось, рецепт будет в следующей книге про Ханну!)

Я благодарна нашим друзьям и соседям: Мел и Курту, Лин и Биллу, Джине и ее детям, Джею, Бобу М., Аманде, Джону Б., доктору Бобу и Сью Хэгэмен — и всем, кто приходил попробовать рецепты для Кулинарной книги, когда я об этом просила.

Спасибо моему талантливому редактору, Джону Сконьямильо, за неизменную поддержку. Лучшего редактора не найти.

И спасибо замечательным сотрудникам издательства «Кенсингтон», которые позволяли Ханне расследовать убийства и печь печенье, сколько душе угодно.

Спасибо Хиро Кимуре, художнику, который рисует обложки для моих книг, за его потрясающие работы.

Крепко обнимаю Терри Соммерс и ее семью за критику моих рецептов и за то, что разрешили воспользоваться их семейным рецептом («Утренние маффины тети Грейс»). С днем рожденья, Терри!

Спасибо Джейми Уоллесу за поддержку моего сайта MurderSheBaked.com

Спасибо Лауре Левин (она пишет истории про Джейни Остин), Хелен Кауффман и Шарлин Тиммс за предложенные варианты названий. Они все были отличные. Не унывайте, вы еще увидите их на обложках.

Спасибо Мерле и Трейси за сведения о болезни Альцгеймера и Дорис Хэннон — за то, что узнавала про «Горячую штучку» и «Серебряного лиса».

Огромный привет всем моим друзьям по переписке, электронной и обычной. Спасибо за вашу любовь и рецепты.

Объем

1 жидкая унция — 29,57 мл

1/2 чайной ложки — 2,2 мл

1 чайная ложка — 4, 4 мл

1 столовая ложка (≈1/2 унции) — 14,2 мл

1/4 чашки — 50 мл

1/3 чашки — 75 мл

1/2 чашки — 113,5 мл

3/4 чашки — 175 мл

1 чашка — 227 мл

Вес

1 унция — 28,35 г

1 фунт — 453,59 г

Ханна использует для выпечки противни размером 9×13 дюймов, то есть примерно 22,5×32,5 см.

Это была тефтелька, самая настоящая тефтелька, только очень большая. Она выкатилась из кладовой и остановилась в паре футов от кровати. Тут Ханна заметила, что у тефтельки есть глаза и эти глаза смотрят на нее с тоской и укором. Две крупные слезы выкатились на мясистые щеки и поползли вниз. Вид у тефтельки был такой жалкий, что Ханне даже захотелось взять ее на руки и побаюкать.

— Ты про меня забыла, — сказала тефтелька. — А ведь я должна была быть среди рецептов основных блюд. Которые, между прочим, далеко не такие вкусные, как я.

— Очень даже вкусные. Например…

— Ладно, это оскорбление я так и быть тебе прощаю, — перебила ее тефтелька. — Все равно я вкуснее Мяса в Горшочке По-Гавайски. Чего я никак не могу понять, так это как можно было забыть про меня и при этом впихнуть в книгу сразу четыре желе твоей сестры Андреа. Вывалить банку консервированных фруктов в форму для желе может всякий, даже полный идиот. Прежде чем вносить ее в список авторов рецептов, надо было сначала научить сестру готовить.

Что эта тефтеля несет? Ни одному смертному не под силу научить Андреа готовить! Ее сестра обречена влачить жизнь человека кулинарно неполноценного. Ханна рывком села на постели и уже открыла рот, чтобы высказать этому куску фарша по-шведски все, что она о нем думает. Но никакой вкусно пахнущей грибами и жареным мясом румяной тефтельки перед ней уже не было. Если не считать Мойше, который, свернувшись калачиком, мирно посапывал в ногах, она была в спальне одна.

Ханна моргнула раз, другой, и тут до нее дошло. Все это ей приснилось. Но хотя разговорчивая тефтеля исчезла, причина ее появления осталась: Ханна села в большую лужу. Она забыла отдать рецепт Не Совсем Шведских Тефтелей Эдны Фергюсон, а значит, к сегодняшнему рождественскому потлаку их не приготовят.

— Ох-хо-хо, — застонала Ханна, нашаривая возле кровати тапочки. Наконец ее ноги нащупали подкладку из искусственного меха и нырнули внутрь. Ханна похлопала по матрасу, чтобы разбудить большого белого с рыжим кота, уже полтора года делившего с ней кров. — Мойше, подъем. Пора вставать и уплетать кошачий корм.

Мойше нехотя приоткрыл мрачный желтый глаз. Но потом до него, видимо, дошел смысл слов «кошачий корм», потому что кот одним грациозным прыжком (Ханна о таком могла только мечтать) очутился на полу и потрусил рядом с ней на кухню.

Налив Мойше воды и насыпав корма, Ханна плеснула себе в чашку крепкого кофе, присела за кухонный столик (еще пара лет, и он превратится в настоящий антиквариат) и задумалась над тем, что делать с тефтелями Эдны Фергюсон. Раз уж про них забыли по ее вине, значит, она сама и должна найти время, чтобы их приготовить. Одно ясно как день: если Эдна не найдет в книге свой рецепт, пощады от нее не жди.

Ханна заглянула в кружку. Пусто. Она даже не заметила, как выпила весь кофе. Сейчас, пока она еще не совсем проснулась, самое время принять душ и одеться. Будут подгонять мысли о второй чашке кофе.

Когда Ханна вернулась в кухню, секундная стрелка кухонных часов в форме яблока успела обежать циферблат всего двенадцать раз. Вместо ночной рубашки на ней были джинсы, темно-зеленый свитер и тяжелые ботинки на лосином меху — в таких мороз первой по-настоящему холодной недели декабря нипочем. Подсушенные полотенцем волосы рассыпались копной рыжих кудряшек.

— Кофе, — блаженно прошептала Ханна, втянув носом ароматный пар и сделав долгожданный глоток, — почти так же прекрасен, как…

Но подобрать сравнение она не успела — зазвонил телефон.

— Мама! — пробормотала Ханна таким тоном, точно занозила палец, и потянулась снять трубку. Автоответчиком здесь не отделаешься — только отсрочишь неизбежное. Делорес Свенсен была неутомимой женщиной. Если она хочет поговорить со своей старшей дочерью прямо сейчас, то не уймется, пока та не снимет трубку.

— С добрым утром, мама, — с натужной бодростью сказала Ханна. Потом села на стул. Все знали, что разговор с Делорес длится не меньше часа.

— С добрым утром, дорогая. Судя по голосу, ты сегодня встала с нужной ноги. — Делорес заметила тон Ханны и поспешила нацепить на нее ярлык. — Я знаю, ты сейчас по горло занята этим рождественским ужином, вот я и подумала: позвоню, спрошу, чем могу тебе помочь.

Ханна насторожилась. Если Делорес предлагала свою помощь, значит, ею двигали корыстные мотивы.

— Спасибо, мама, только все уже сделано.