Да, больше всего Мэри-Джо Симпсон боялась влюбиться в Джека Райли.
Перед рассветом она задремала, но около половины восьмого вскочила с дивана, разбуженная телефонным звонком.
— Алло?
— Хорошо, что это звоню я, — послышался на другом конце провода знакомый голос. — Ты ведь должна была записать разговор на автоответчик.
— Джек, — Мэри-Джо облегченно вздохнула. — Это ты.
— Я сейчас буду. На случай, если твой преследователь имеет привычку кататься мимо твоего дома или прогуливаться под окнами, ему лучше не видеть мой пикап, поэтому я пойду пешком.
— Тебе нет необходимости…
— Буду через несколько минут. — И в трубке послышались гудки.
Джек сдержал слово. Ей едва хватило времени плеснуть себе в лицо водой и натянуть джинсы с футболкой, прежде чем раздался звонок в дверь, Мэри-Джо уже проснулась окончательно и не забыла убедиться, что это Джек, прежде чем открыть дверь. Он ворвался в дом вместе со свежим утренним воздухом.
— Не могла заснуть? — тихо спросил он, обводя большем пальцем темные крути под глазами Мэри-Джо.
— Откуда ты знаешь?
У Джека не было кругов, зато в глазах его застыла чудовищная усталость.
— А как провел ночь ты?
— Не так хорошо, как намерен провести утро.
Мэри-Джо поняла, что сейчас Джек снова поцелует ее. И она не станет его останавливать. Она хотела этого, хотела чувствовать жар его тела, сладость его поцелуя, хотела снова испытать знакомое головокружение, слабость в коленях.
Как только губы ее почувствовали прикосновение губ Джека, весь мир словно обрушился к ее ногам. Да, она боялась, она очень боялась влюбиться в Джека Райли.
Сам Джек был точно в таком же состоянии. Он думал о Мэри-Джо всю ночь, пока разбирался с аварией, и потом, когда вместе с добровольцами чистил в пожарной части оборудование, чтобы оно было в полной боевой готовности для следующего выезда.
Он хотел эту женщину. Хотел коснуться ее, почувствовать вкус ее губ, забыться в ее объятиях. Но больше всего ему хотелось доверять Мэри-Джо. Он давно мечтал встретить женщину, которой мог бы доверить свои чувства, свое сердце, и теперь ему казалось, что именно Мэри-Джо способна сделать его счастливым.
Джек крепко прижал ее к себе, наслаждаясь мягкостью и упругостью ее прекрасного тела. Его тут же бросило в жар.
От Мэри-Джо пахло мятой, и в то же время от нее исходил ее собственный, уже знакомый Джеку сладкий запах. От этого можно было потерять голову. Эта женщина принадлежала ему. Джек сразу почувствовал это, когда она сжала его плечи, впиваясь губами в его губы. Тело ее вдруг обмякло, а из горла вырвался тихий стон.
Джек мог делать с ней все что угодно, прямо здесь, прямо сейчас.
Мэри-Джо поняла, что пропала. Она не в силах больше сопротивляться тем чувствам, которые пробуждает в ней этот человек. Прекрасным и пугающим одновременно. Но… все произошло так быстро.
— Джек, — она с трудом перевела дыхание. Господи, как же это все случилось с ней?
Руки Джека скользнули вниз по ее спине. Он не готов был разжать объятия. Слишком приятно было чувствовать ее всем телом.
Но, увидев в глазах Мэри-Джо чудовищную усталость, Джек понял, что сегодня не стоит торопить события.
— Почему бы тебе не вернуться в постель и не поспать немного?
Сделав шаг назад, Мэри-Джо провела ладонью по волосам.
— Я уже проснулась. И очень хочу есть.
— Прекрасно, — улыбнулся Джек. — И что же у нас на завтрак? Я не ел всю ночь.
— Вчера вечером я приготовила тебе ужин, а сейчас ты требуешь завтрак?
По телу Джека пробежала дрожь, и он понял, что если Мэри-Джо пробудет еще немного рядом с ним, его благим намерениям наступит конец.
Он нежно повернул ее в сторону кухни.
— Если у тебя есть яйца, я могу пожарить их сам.
— Это должно быть интересно.
— А разве ты не знала, что все пожарные отлично готовят?
— Нет, это как-то прошло мимо меня. Так это одно из требований при приеме на работу?
— В пожарной команде дежурят по двадцать четыре часа. Не хочешь готовить — помирай с голоду.
— Тогда почему ты не дежуришь по двадцать четыре часа?
— В Ту-Оуксе добровольная пожарная команда. Как только пожар потушен, отцы города оставляют меня в покое.
— Очень удобно.
— Да, не жалуюсь.
Джек приготовил омлет с сыром, беконом и сладким перцем, а Мэри-Джо сварила кофе. Во время завтрака она расспрашивала Джека о событиях прошедшей ночи.
Джек только качал головой в ответ на ее расспросы.
— Тебе не стоит знать об этом, — сказал он.
Голос его показался Мэри-Джо каким-то странным.
— Все было так плохо?
— Очень плохо, — ответил Джек.
Мэри-Джо отхлебнула кофе из кружки и подумала о том, что пожарные мало чем отличаются от полицейских. Они не хотят, находясь дома, вспоминать об ужасных сторонах своей работы. Они считают, что их не способен понять никто, кроме коллег, и не хотят заставлять своих близких думать о грозящей им опасности.
Но про нее пока нельзя было сказать, что она — одна из близких.
И Мэри-Джо не хотелось бы этого.
Но мужчины, эти бесконечно самоуверенные мужчины, никогда не признаются, что им просто необходим кто-то, с кем можно было бы поговорить, кто-то, кому они могли бы доверить свои чувства, свои страхи, свою боль. Полицейский всегда думает, что его может понять только другой полицейский. И пожарники, видимо, ничем от них не отличаются. Мэри-Джо выругалась.
— Что? — удивленно заморгал Джек.
— Копы. Пожарники, — с отвращением произнесла она, — Все вы одинаковые.
— Что бы это значило?
— Я была замужем за копом. Эл тоже никогда не говорил со мной о темной стороне своей работы. Меня всегда раздражало, как он скрывал это от меня, потому что считал, что лучше знает, что мне положено, а что не положено слышать. Судя по выражению твоих глаз, пожарники ничем не лучше.
Джек долго смотрел ей в глаза, прежде
— А это имеет значение?
Мэри-Джо не знала, что сказать. Она понимала, что от ее ответа зависит сейчас очень многое. Она приказывала себе сказать Джеку «нет». Это не имеет значения. Никакого значения, ведь они только друзья — и не больше. Даже не друзья. Знакомые. А знакомой не пристало расспрашивать Джека о том, почему у него такие усталые, измученные глаза, в которых застыли черные тени.
— Да, — дрожащим голосом произнесла она. — Для меня это очень важно.
Ответ ее поразил Джека, словно вспышка молнии. Если для нее имела значение его работа, значит, и он сам был ей далеко не безразличен.
— Не обращай на меня внимания, — сказала Мэри-Джо. — Я знаю, что ты ничего мне не скажешь. Забудь, что я спрашивала. Еще один сильный молчаливый мужчина. С опасной профессией, о которой он не хочет рассказывать.
