— У меня легко появляются синяки, — говорю я осторожно. — Это временно, они пройдут.
Он не отвечает.
— Прости... мне очень-очень жаль. Я не могу поверить, что я сделал такое с тобой.
Я пожимаю плечами, все еще очень подозрительно относясь к его нежности.
— Все не так плохо, как кажется. Эй, я сама подбила тебя на это, помнишь?
Он смотрит на меня, наморщив лоб.
— Почему ты вообще это сделала?
Я опускаю глаза.
— Ты знаешь песню «Wrecking Ball» Майли Сайрус. Это я. Я хотела сломать твои стены, потому что ты был таким холодным и далеким все время. И я решила использовать свое тело, как Wrecking Ball, шар-таран, который разбивает стены...
— Есть много вещей, которые ты не понимаешь, но ты должна верить мне, когда я говорю, что ты моя живительная энергия, мой кислород. Ты отчаянно мне необходима. На самом деле, прямо сейчас, я чувствую только часть себя, способную быть живой.
Я смотрю на него расширенными глазами от чрезмерного удивления.
— Что ты чувствуешь по…
Он кладет свой палец на мои губы.
— Шшш. Пожалуйста, поверьте мне, что я все время думаю о твоем лучшем интересе в глубине души, всегда...и это не в твоих интересах знать больше, чем ты знаешь сейчас.
Мне не нравится его загадочный ответ, но я киваю соглашаясь. У меня разве есть другой выбор?
— Сейчас я хочу, чтобы ты дала мне обещание.
— Какого рода обещание?
— Что ты не уйдешь от меня в течение 42 дней. Неважно, что ты услышишь или увидишь, независимо от того, кто будет просить тебя или что-то говорить, ты не оставишь меня.
— Почему?
— Потому что я прошу тебя этого не делать. Ты сделаешь для меня это?
Я пожимаю плечами.
— Хорошо.
— Нет, скажи полностью словами. Очень важно, чтобы ты понимала всю важность обещания, которое я у тебя прошу.
— Я обещаю, что не оставлю тебя в течение 42 дней.
— Не забывай, обещание, которое ты дала мне.
— Я не забуду, но что произойдет, когда кончатся 42 дня?
Он улыбается печальной улыбкой.
— Это будет твое решение.
— Мое решение? Что ты имеешь в виду?
— Хватит разговоров на сегодняшний вечер. Подвинься на кровати.
Мои глаза расширяются.
— Ты останешься на ночь?
— Мнннн.
Я аккуратно перекатываюсь на свою сторону кровати и приподнимаюсь на локтях.
— Ты хочешь, чтобы я отсосала у тебя?
Он отрицательно качает головой.
— Ты схватишь меня за зад? – нахально и дерзко подтруниваю я над ним.
— Скоро я поимею твою задницу. Я хочу владеть тобой всей. Но не сегодня. Сегодня я просто хочу, чтобы ты свернулась калачиком у меня под боком и заснула.
Именно так мы и поступили. Мы заснули, переплетясь нашими телами, словно две умудренные змеи.
15.
Когда я просыпаюсь, то Блейка рядом уже нет. Я приношу Сораба и кладу в свою кровать, пока он пьет молоко, мой мозг непрестанно прокручивает интригующие и непонятные для меня слова Блейка, сказанные предыдущей ночью.
Ты должна верить мне, когда я говорю, что ты моя живительная энергия, мой кислород. На самом деле, прямо сейчас, я чувствую только часть себя, которая способна быть живой.
В отличии от моей неудавшейся попытки стать шаром-тараном, я четко вижу произошедшие изменения между нами, и все же неприветливый разъяренный незнакомец, который едва разрешал мне коснуться себя, вдруг признался в своих глубоких чувствах, которые заставили скручиваться пальцы на моих ногах. И что на самом деле обозначало его требования, которое для него было настолько важным, чтобы я пообещала, что не покину его в течение 42 дней, и как оно могло на что-то повлиять? И что такое важное он имел ввиду и не упомянул, и даже явно не хотел рассказывать мне? Я вспоминаю опять его глаза, наполненные болью. Казалось, он просит о чем-то меня, и тогда возникает вопрос: «О чем он умоляет»? Он хочет остаться еще на тридцать восемь дней со мной рядом? Зачем? В результате в этом не будет никакого смысла.
Слова, сказанные Джеком, неожиданно возникают в моей голове:
«Ни один мужчина не хочет женщину всего лишь на 42 дня.»
Слова Блэйка по-поводу моего выбора, что он имел в виду, чтобы я стала его любовницей? А Виктория будет играть роль его терпеливого совершенства с безупречной добродетелью? Я видела ее, и нисколько не сомневаюсь, что она не допустит такого сценария.
Я целую Сораба в голову.
— Что задумал твой папочка, Сораб? – спрашиваю я, но он лишь сонно сосет свою бутылку с молоком.
День проходит в лени, без происшествий. Мои движения медленные и вялые, боль постепенно спадает и даже когда я направляюсь по природной необходимости в туалет, я уже не чувствую дискомфорта. Я прибываю в восторженном состоянии, от мысли, что Блейк может опять находится внутри меня, да, я нахожусь в состоянии постоянного возбуждения.
Позвонила Лаура, сообщая, что Блейк будет дома к ужину, но мне не стоит готовить еду, так как он просил заказать что-нибудь из китайского ресторана.
— Итак, китайская кухня, вы хотели бы что-нибудь особенное?
— Утку по-пекински, — отвечаю я.
Я слышу улыбку в ее голосе.
— Да, я люблю ее тоже, мисс Блум.
День явно удался, на улице только легкий ветерок, поэтому в четыре часа дня я беру книгу, и Сораба в его новой коляске и иду в парк подышать свежим воздухом. Место, где ко мне присоединился щенок со своей льющейся через край радостью пустует, поэтому я сажусь на эту скамейку. Солнце пригревает слегка, но я не оопускаю верх у коляску. Летом следующего года Сораб уже сможет играть на солнце.
Я гордо смотрю на него, он пускает пузыри и с силой бьет по своим погремушкам. Я люблю его до безумия, поэтому оглядываюсь вокруг, не смотрит ли кто-нибудь на меня, но никого по близости нет, беру книгу и начинаю читать. В течение десяти минут Сораб с удовольствием играет с маленькой забавой, свешивающейся с верха его коляски, когда к нам подходит женщина.
— Ох, он такой дааарогой, — говорит она, растягивая слова.
Я смотрю на нее, улыбаясь поверх книги.
— Спасибо.
— Как его зовут?
— Сораб.
Она медленно покачивает головой и вдруг поворачивается ко мне, и я замираю, заметив что-то промелькнувшее в ее глазах, мой мозг тут же выдает сигнал тревоги.
— Почему вы назвали так сына?
Я тут же прихожу в себя.
— Он не мой сын. Я няня свой подруги.
— Ох, — говорит она и выпрямляется, так что я могу разглядеть ее как следует. У нее средней длины темные волосы, розовые щеки и голубые глаза, одета в красивое, но явно очень дорогое пальто. Ее произношение говорит о том, что она принадлежит к высшему классу, но есть что-то пронзительное в ее глазах. Это заставляет меня подняться и встать между ней и моим сыном, мы оказываемся лицом друг к другу.
