Роанна взглянула на него, стараясь запечатлеть в памяти каждую черточку лица. Может быть, сейчас она видит его в последний раз.
— Что ей нужно? — спросил он, все еще сжимая пальцами ее подбородок. — Если Люсинда не может забыть меня, то что ее заставило ждать столько лет?
Горечь в его голосе сказала о многом. Значит, его обида не прошла с годами. Она должна была это предвидеть, да и Люсинда тоже. Их предательство разбудило в нем тигра, и сейчас тигр показывал когти.
— Бабушка хочет, чтобы ты вернулся домой и опять взял управление всеми делами Давенпортов в свои руки.
— Ах вот так. Неужели благовоспитанная семейка решится рисковать своей репутацией и иметь дело с преступником?
— Решится.
Он отрывисто засмеялся.
— Что же все-таки произошло? Я знаю, что Люсинда изменила свое завещание в твою пользу. А теперь? Может быть, она сделала какие-то неверные шаги и хочет, чтобы я вытаскивал ее дела из трясины?
— Она хочет, чтобы ты вернулся домой, потому что любит тебя и жалеет о том, что произошло. Ей нужно, чтобы ты вернулся домой, потому что она скоро умрет. У нее рак.
Его глаза блеснули в темноте, он выпустил ее подбородок и резко отстранился.
— Черт! — Он стукнул кулаком по рулю. Опять воцарилось молчание.
— Так ты вернешься? — спросила она неуверенно. Вместо ответа он наклонился к ней так близко, что она вновь почувствовала запах алкоголя.
— А как насчет тебя? — Его голос стал низким и грубым. — Я понял, чего хочет Люсинда. А ты? Ты сама-то хочешь, чтобы я вернулся в Давенкорт, маленькая повзрослевшая кузина? Как ей удалось заставить тебя поехать ко мне, зная, что если твоя поездка увенчается успехом, ты потеряешь и деньги, и усадьбу? — Он помолчал. — Я правильно понял — если вернусь обратно, она снова изменит свое завещание и оставит все мне?
— Да, — прошептала Роанна.
— Тогда ты просто дура, — проговорил насмешливо Уэбб и отодвинулся от нее. — Возвращайся обратно, маленькая послушная собачонка, которой ты теперь стала, и скажи ей, что старалась изо всех сил, но я не согласился.
— Послушай, я тоже хочу, чтобы ты вернулся домой. Пожалуйста.
Она почувствовала на себе его пристальный взгляд.
— Почему? — тихо спросил он. — Почему, Роанна? Она открыла рот, чтобы ответить, но он прижал свой огрубевший палец к ее губам.
— Десять лет назад ты сама начала все это, дав мне ощутить твое худенькое тело. Тогда я думал, что ты слишком невинна, чтобы понимать, что делаешь, но потом мне показалось, что ты прекрасно знала, как я буду реагировать на твой поцелуй, не так ли?
Его палец все еще был прижат к ее губам и слегка поглаживал чувствительную кожу. Эта было то, о чем она мечтала. Закрыв глаза, она кивнула.
— Ты знала, что Джесси спустится вниз?!
— Нет! — Ее губы шевельнулись под его прикосновением.
— Так ты поцеловала, потому что ты хотела меня?
Время ли сейчас думать о гордости? Она любила его всю свою жизнь. Сначала это была детская влюбленность в романтического героя, потом неосознанное обожание подростка и, наконец, страсть женщины. Последнее чувство пришло тогда, когда она увидела Джесси с тем незнакомцем и поняла, что ничего ему не скажет, потому что это причинит ему боль. Его палец сильнее прижался к ее губам.
— Ты хотела меня? — настаивал он.
— Да, — выдохнула она. — Я всегда хотела тебя.
— А сейчас? — Его голос стал настойчивым. — Сейчас хочешь?
Чего он добивается? Еще больше унизить ее? Если он считает, что во всех его злоключениях виновата она, то, может быть, это и есть та цена, которую она должна заплатить?
Роанна кивнула.
Его рука скользнула под пиджак и сжала ее грудь.
— Ты хочешь только подразнить меня? Или можешь дать то, что пообещала десять лет назад?
Роанна, окаменев, смотрела на него. В темноте ее глаза казались огромными на худеньком лице.
— Скажи мне. — Его большая рука гладила ее грудь, сжимала округлую упругую плоть. — Я заплатил за это с избытком десять лет назад, но ничего не получил. Я вернусь в поместье и буду делать все, чего ждет от меня Люсинда, если ты дашь мне то, что, как все думают, я получил от тебя тогда.
С годами он стал гораздо решительнее. Прежний Уэбб никогда бы не действовал так грубо. Может быть, эта грубость всегда была в его характере, но тогда у него не было нужды показывать ее. Теперь же она просто вышла на поверхность. Если он вернется домой, то платой за все его страдания будет Давенкорт, а сейчас он хочет, чтобы она заплатила ему своим телом
Комната была холодной и грязной. Холод пробирал Роанну до костей. Неужели в окрестностях нет мотеля получше? Зачем он привез ее сюда? Потому что этот мотель ближе всех к бару или чтобы унизить ее?
Надо было обладать очень большим самомнением, чтобы думать, что она хоть что-нибудь значит для него. Роанна чувствовала себя совсем маленькой и беспомощной. К старой вине, тяжесть которой стала уже привычной, прибавилась новая: вероятно, он считает, что этим накажет ее, и отчасти это было именно так, но в тайне все ее существо ликовало — ведь скоро она будет лежать в его объятиях.
Он хочет унизить ее. Что ж! Роанна не знала, хватит ли у нее сил пройти это испытание, но мысль о Люсинде, старой и беспомощной, которая нуждалась в прощении Уэбба, чтобы умереть с миром, не покидала ее ни на минуту.
Но дело было не только в Люсинде. Уэббу нужна была месть так же сильно, как Люсинде — его прощение. Если с ее помощью он избавится от своей
Боли и сможет вернуться в Давенкорт — тогда она хочет этого. Где-то глубоко внутри Роанна ощутила невероятное счастье — пусть на очень короткое время, но он будет принадлежать ей, и воспоминания об этом останутся на всю жизнь.
Бросив шляпу на стул, Уэбб растянулся на кровати. Его взгляд внимательно скользнул по ее телу.
— Раздевайся.
Ошеломленная, она стояла посреди комнаты, беспомощно опустив руки. Он хочет, чтобы она устроила стриптиз?
— Кажется, ты передумала?
Он сел на кровати и потянулся за своей шляпой.
Собрав всю свою волю, Роанна взялась за пуговицы блузки. Раз она решилась, то какое значение имеют детали? Раздеться — еще не самое страшное, скоро он начнет проделывать с ней кое-что покруче. Ее рука, расстегивающая пуговицы блузки, дрожала. Как трудно разоблачаться под его взглядом, хотя она не раз представляла что-то подобное раньше. Но тогда, в мечтах, он любил ее, на самом же деле все иначе. Снова и снова Роанна мысленно повторяла себе, что это сейчас не имеет значения, ничто не имеет значения. Она заставляла себя не думать. Не важно, не имеет значения.
Наконец пуговицы расстегнуты. Резким, нервным движением она сорвала с себя блузку, и та упала на пол. Девушка не могла заставить себя поднять на него глаза, но всей кожей чувствовала его напряженный, изучающий взгляд.
