— Конечно, сумеете. Ну а я пока немного облегчу вашу участь. — Поставив вентилятор на столик около кровати, она направила струю освежающего воздуха на Рейнуотера. — Как давно вам стало плохо?
— Вчера вечером.
— Вчера вечером! Почему вы ничего не сказали мне? Я бы позвонила доктору Кинкэйду.
— Я думал, боль пройдет. Уверен, так оно и будет.
Но Элла не разделяла оптимизм своего постояльца. От мучительной боли его губы побелели, а глаза глубоко запали. Рука Рейнуотера продолжала сжимать рубашку на животе.
— Доктор Кинкэйд скоро будет здесь. Вы хотите пить? Принести вам что-нибудь? Чаю?
— Лучше воды.
Элла снова бросилась на кухню. Сестер Данн в коридоре уже не было — должно быть, ушли вниз, в гостиную. Маргарет вопросительно посмотрела на Эллу, ожидая от хозяйки объяснений.
— У него лихорадка?
— Видимо, да. А может быть, что-то с желудком… Ну что? Доктор Кинкэйд придет?
— Прямо сейчас, так он сказал.
— Прекрасно. Достань из холодильника кувшин с водой, а из шкафа стакан. Где миска, в которой мы моем овощи?
— Где ей быть? Стоит в кладовой.
Миска действительно стояла в кладовой, на своем обычном месте. Элла отнесла Рейнуотеру поднос с кувшином воды и стаканом и вернулась на кухню за миской.
— Я иду наверх. Присмотри за Солли, — напомнила она Маргарет.
Мальчик сидел на полу около стола и играл пустыми катушками.
— Пусть доктор идет к нам сразу, как только появится, — сказала Элла уже на пороге.
В комнате Рейнуотера она убрала со столика возле кровати книгу и часы и поставила туда поднос, потом налила холодной воды из кувшина и, приподняв голову Дэвида, поднесла стакан к его губам. Он стал жадно пить. Когда Рейнуотер наконец утолил жажду, Элла опустила его голову на подушку. При этом она обратила внимание на то, что наволочка промокла от пота.
— Я сейчас приду.
Вернувшись, Элла принесла чистую наволочку, новое полотенце и небольшое ведерко с водой. Она налила воду в миску, тоже поставила ее на столик и окунула туда полотенце. Потом молодая женщина протерла Рейнуотеру лицо.
— Спасибо, — слабо улыбнулся он, на мгновение прикрыв глаза.
— Не стоит благодарности.
— Вы так ухаживали за своим мужем?
— Простите?..
— Я почему-то подумал, что мистер Баррон умер из-за какого-то недуга. Это тогда вы научились ухаживать за больными?
— Мистер Баррон скончался внезапно.
— Вот как… — помедлив минуту, Рейнуотер Добавил: — Тогда у вас дар от природы.
Элла снова окунула в миску полотенце, отжала его и отерла своему постояльцу шею и руки.
— Ну какой это дар! Я думаю, такие навыки — часть материнского инстинкта.
Не открывая глаза, Дэвид снова улыбнулся:
— Какой прекрасный инстинкт!
Элла намочила полотенце еще раз. Аккуратно отжав его и свернув вдвое, она прижала влажную ткань ко лбу Рейнуотера. Затем молодая женщина перешла от кровати и села на стул около окна. Дэвид лежал молча. Если бы не движения его пальцев, время от времени судорожно сжимавших рубашку, можно было бы подумать, что он уснул.
Элла услышала, как подъехала машина. Доктор Кинкэйд быстро вышел из автомобиля и чуть ли не бегом бросился к дому. Не прошло и минуты, как он уже стоял на пороге комнаты Рейнуотера. Выглядел доктор очень встревоженным.
— Дэвид? — Поставив на стул возле кровати черный медицинский чемоданчик, Кинкэйд склонился над своим родственником.
Рейнуотер открыл глаза.
— Привет, Мерди. Не смотри на меня с таким ужасом. Я еще жив.
Элла подошла к ним поближе и сказала:
— Я, пожалуй, пойду. Если вам что-нибудь понадобится…
— Разумеется, миссис Баррон. Благодарю вас. — Доктор скользнул по ней отсутствующим взглядом.
Молодая женщина вышла из комнаты и плотно прикрыла за собой дверь.
Прежде чем доктор Кинкэйд спустился вниз, прошло полчаса, не меньше. Сестры Данн к этому времени ушли в гости к подруге. Маргарет стряпала на кухне обед и присматривала за Солли. Элла протирала пыль в большой гостиной. Там ее и нашел Мердок Кинкэйд. Молодая женщина смотрела на доктора с тревогой:
— Ну, как он?
Кинкэйд вытащил из кармана носовой платок и аккуратно промокнул им лицо. Было ли это продиктовано только желанием отереть пот или доктору не хотелось сообщать ей плохие новости?
— Я дал ему лекарство. Приступ закончился.
— Видимо, у него очень сильные боли. Как он их выдерживает?..
— Да, это был самый сильный приступ из тех, которые уже были… Я оставил Дэвиду кое-какие препараты. Впрочем, он сказал, что будет принимать их только в том случае, если боль станет невыносимой. Дэвид считает, что так будет лучше. Но это пока, — мрачно констатировал доктор. — Скоро ему придется изменить свое решение.
Элла отвела глаза. Это показалось ей малодушием, и молодая женщина прямо взглянула на доктора:
— Неужели ничего нельзя сделать? Провести какое-то лечение… прооперировать, в конце концов?
— Если бы какой-нибудь способ помочь Дэвиду был, я бы им давно воспользовался.
— Я понимаю. Извините меня, пожалуйста. Я вовсе не собиралась ставить под сомнение вашу квалификацию.
— Я знаю, знаю. Поверьте, миссис Баррон, мне, как никому другому, понятны ваши чувства. Я изучил все, что нам известно об этой болезни. Я проконсультировался со специалистами, чей опыт несравнимо больше, чем мой. Списался с докторами из Нью-Йорка и Бостона, но все они пришли к тому же неутешительному заключению, как и я. К сожалению, первичную опухоль у Дэвида вовремя не выявили, а теперь делать что-либо поздно. Метастазы… Задеты все жизненно важные органы.
Элла откинула со лба выбившуюся из прически прядь волос.
— Скажите, пожалуйста, что я должна делать?
— Вы? Но ведь вы не врач и даже не медицинская сестра, миссис Баррон.
— Я хозяйка пансиона, в котором живет мистер Рейнуотер. И я не могу просто смотреть на то, как он страдает.
— Звоните мне сразу, как только у Дэвида начнется новый приступ. Звоните в любое время дня и ночи, как бы громко он ни протестовал против этого.
— Хорошо.
— Сам он наверняка будет убеждать вас в том, что помощь ему не нужна.
— Я не стану слушать его возражения.
— Прекрасно.
Элла проводила доктора до двери. Помедлив немного на пороге, он с сожалением глянул на молодую женщину:
— Вам совсем ни к чему все эти заботы и хлопоты, миссис Баррон. Наверное, мне не следовало приводить Дэвида в ваш пансион.
Элла знала, что дома у доктора покоя быть не могло — двое его сыновей были очень активными и шумными подростками. Кроме того, пациенты могли прийти на прием и прислать за ним в любое время суток. В приемной около его кабинета постоянно толпились люди. Здесь были получившие раны и переломы костей, женщины в положении, дети и старики, страдающие разными заболеваниями — от очень и очень тяжелых до самых незначительных. Она понимала, что доктор привел к ней мистера Рейнуотера не потому, что хотел, чтобы за него отвечал кто-то другой, а не он сам. Просто Мердок Кинкэйд надеялся, что его родственник сможет жить здесь в покое.
