– Вполне реальное, – ответила скороговоркой медсестра.
– Так как меня звали в этой вполне реальной предыдущей жизни? – осведомилась Ирина, но тут в палату заглянул Вадим.
Вот его Ирина хотела видеть меньше всего. Еще меньше, чем доктора Гладышева. Продажный эскулап всего лишь выполнял заказ. И видела она его хоть и каждый день, но знала, что рано или поздно она покинет клинику, его лощеная физиономия больше не будет ее преследовать.
А вот с Вадимом было сложнее: они жили в одном доме. Ирина сердилась на себя за то, что они занимались с ним любовью в первый же вечер возвращения в особняк.
Хуже всего было даже не осознание того, что она занималась сексом с человеком, который, как выяснилось, был одним из «них» и прикладывал все усилия для того, чтобы то ли свести ее с ума, то ли превратить в послушную марионетку.
Хуже всего, что она получила наслаждение от акта любви с этим очаровательным мерзавцем и до сих пор не могла думать о том, что произошло, без сладкой судороги во всем теле. Ей было так хорошо тогда с Вадимом, что она хотела продолжения, несмотря на все, что ей стало сейчас известно.
Он подошел к ней и поцеловал ее в щеку. Более всего Ирине хотелось дать ему оплеуху, но это бы все только испортило. Посему она позволила ему помочь себе, а потом скрылась в туалете.
Там она тщательно вымыла под водой нейтрализатор, следуя наставлениям медсестры. Под упругой струей воды он принял свой изначальный, серебристый, цвет. А вот вода отчего-то сделалась коричневой, почти черной. Происходящее походило на спецэффекты или магию, но Ирина понимала, что это не было ни тем, ни другим. Это была самая что ни на есть кошмарная реальность – та самая, в которой она была главной героиней!
Ирина содрогнулась и даже выронила нейтрализатор, который едва не улетел в водосток. Женщина подхватила его, сполоснула, а затем тщательно вытерла бумажным полотенцем.
Ей так не хотелось возвращаться к Вадиму, но ничего другого не оставалось. Не могла же она забаррикадироваться в туалете клиники! Поэтому она вышла, и он заботливо спросил:
– Ириша, с тобой все в порядке? На тебе лица нет!
«Интересно, было бы лицо на нем, если бы он оказался в подобной ситуации?» – подумала Ирина. Да и какая она Ириша, ведь у нее было другое имя. Только какое, она так и не узнала.
За ширмой она оделась, а потом взяла в руки сумочку из крокодиловой кожи. Делая вид, что вытаскивает пудреницу и поправляет макияж, Ирина убедилась в том, что на дне одного из внутренних отделений лежала плоская металлическая коробочка. Не вынимая из сумочки, Ирина приоткрыла ее и увидела там около дюжины крошечных пилюль нежно-сиреневого цвета. Именно о них и говорила медсестра.
Вздохнув и закрыв сумочку, Ирина повесила ее на плечо и вышла из-за ширмы. Ее уже поджидали доктор Гладышев и Вадим.
– Ирина Владимировна, я считаю необходимым сделать небольшую паузу. Поэтому приедете на процедуру только через два дня.
– Что-то случилось? – спросила Ирина ровным тоном, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно более естественно.
Дмитрий Антонович расплылся в отеческой улыбке и пояснил:
– О, просто ваши воспоминания возвращаются с гораздо более сильной интенсивностью, чем мы предполагали, поэтому вам требуется время, чтобы, так сказать, усвоить их. После сегодняшнего сеанса следует ожидать, что вы вспомните новые эпизоды…
Ирина заметила, как они Вадимом еле заметно переглянулись. Вот ведь негодяи! Делая вид, что она ничего не заметила, Ирина произнесла:
– Как скажете, доктор. Вы специалист, и вам решать. Я так вам благодарна! Я чувствую, что скоро стану совсем такой, как прежде. Ведь так?
Гладышев кивнул, и на его лице засияла довольная улыбка:
– Да, можно сказать и так, Ирина Владимировна! Но если случится что-то непредвиденное – тотчас поставьте меня в известность. Я всегда готов посетить своих пациентов на дому.
– А разве может что-то случиться? – спросила удивленно Ирина, и Гладышев успокоил ее:
– О, я просто напомнил вам об этой возможности, не более того! Желаю вам всего наилучшего!
Ирина не сомневалась, что в действительности он желает ей всего самого наихудшего. Однако она снова горячо поблагодарила его и направилась к выходу. Доктор проводил их до крыльца, Вадим распахнул дверцу «Мерседеса».
В этот момент Ирина увидела запыхавшуюся медсестру, выбежавшую из здания клиники. В руках она держала легкий шелковый шарфик. Подойдя к Ирине, она громко произнесла:
– Он ведь ваш? Вы его забыли в процедурной!
Шарфик был чужой, однако Ирина с благодарностью взяла его. На мгновение ее руки соприкоснулись с руками медсестры, и та прошептала:
– Инна!
После чего, громко попрощавшись, вернулась обратно в «Мнемозину». Повязав шарфик на шею, Ирина вернулась к автомобилю и опустилась на сиденье рядом с мужем. Он уставился на шарфик и заметил:
– Разве это твой? Он был на тебе, когда мы сегодня сюда приехали?
Поцеловав мужа в щеку – это стоило ей неимоверных усилий, – Ирина беспечно заметила:
– Да, да, конечно. Он ведь просто отличный, этот шарфик, ты не находишь?
Вадим хмыкнул что-то неопределенное, а затем автомобиль тронулся с места. Ирина о чем-то говорила, о каких-то сущих пустяках, и была рада тому, что пустые слова срывались с ее губ сами собой. Потому что если бы она не говорила, то наверняка бы заплакала. От обиды, от разочарования, от перенапряжения. А в голове крутилась одна и та же мысль – ее настоящее имя: Инна.
Это имя не вызывало у нее никаких эмоций. Впрочем, когда ее назвали Ириной Владимировной, это тоже не вызвало бурю восторга. Итак, в предыдущей жизни она была Инной. А в этой – Ириной?
Отчего, почему, зачем? Кто мог дать ответы на все эти вопросы – или хотя бы на часть оных?
Ирина, она же Инна, взглянула на мужа, который, хмуря лоб, слушал ее болтовню. И что ему только не нравилось?
– С тобой все в порядке, дорогой? – спросила женщина, и муж вздрогнул. Обычно он всегда обращался этой фразой к ней. А в этот раз все было иначе – они поменялись ролями.
– Да… – сипло ответил он, а потом взглянул на Ирину, и она поразилась, сколько в его взгляде было нежности и… И какой-то тоски или обреченности.
– Только вот я боялся, что сегодняшний сеанс мнемотической гимнастики окажется уж слишком интенсивным, – выдавил он из себя, – мне очень не хочется, чтобы с тобой что-то случилось, Ириша…
Ириша… Это ласковое обращение, как и все то, что ее окружало, было фальшивым. Ведь ее звали Инной! Ну что же, значит, до поры до времени она будет жить под псевдонимом, как революционеры в бегах. Ирина – значит Ирина. Ведь Инна – это было все, что связывало ее с предыдущей жизнью, о которой она не имела ни малейшего представления.
