— Доктор Армстронг, вы не заметили ничего необычного в письменах на табличке Дюшеса?
— Помимо того, что они неопределимы? Нет. У меня не было времени как следует изучить ее.
— Ни один из символов не повторяется.
Ее глаза расширились от удивления.
— И вы смогли это заметить?
— Двадцать два символа, каждый отличается от другого, ни одного повторяющегося.
— Это алфавит, — сказала она.
— Да. Или какой-то секретный код. Возможно, шифр.
— Ключ! — воскликнула она. — Тогда это объясняет, почему табличка Дюшеса была сделана не из глины, а из более крепкого материала. Это ключ к шифру, ключ, о котором говорил ваш отец! С фрагментом Дюшеса мы можем расшифровать, что написано на этой табличке. Нам остается только выяснить, какой язык заменяет шифр.
Гленн осторожно разгреб пальцем газетные обрезки и вынул полоску бумаги.
— Похоже, мой отец уже расшифровал код. Вот что написано на этой табличке.
Кэндис прочла фразу:
— «Жена астронома». Детектив, в записке, которую я нашла в книге Дюшеса, был сказано: «Лежит ли ответ в гробнице Нахта?» Раз ваш отец положил ее на странице рядом с изображением таблички, я полагаю, он считал, что табличка принадлежит временам Восемнадцатой династии, или, может быть, в этих письменах было какое-то упоминание о Нахте — писаре в звании астронома Амона при храме в Карнаке, где-то между 1500 и 1315 годами до нашей эры. Его жена, Тави, была музыкантом Амона. Кроме этого больше о них ничего не известно; неясно даже, какому царю они служили. Гробница Нахта рядом с Долиной царей известна своими фресками. Я изучала их, и, хотя покоящийся там человек был астрономом, звезд на них не было.
Она вспомнила Тави, изображенную на фресках Нахта, держащую музыкальный инструмент, певицу бога Амона. Была ли Звезда Вавилона как-то связана с ней, а не с ее мужем? И какое отношение мог иметь аристократ Восемнадцатой династии к Вавилону, чей расцвет наступил только тысячу лет спустя?
— Почему именно секретный код, детектив? Почему бы просто не написать обыкновенным алфавитом или на каком-либо языке?
— Возможно, это было тайное общество. Хранители запретного знания.
Зазвонил его сотовый: миссис Кироз вспомнила, где спрятала письмо его отца.
У Джессики Рэндольф не было намерения устраивать погоню за Кэндис Армстронг на своем «мустанге». Но негодование взяло верх. Кэндис ударила по ее машине и требовала, чтобы она остановилась. Погнавшись за ней, Джессика обнаружила, что ей это даже нравится. Она хотела бы довести дело до конца. Может, ей еще представится такая возможность.
Встав с постели и облачившись в атласное платье, она двигалась очень тихо, чтобы не потревожить мужчину, спавшего среди мятых простыней. Она пренебрежительно посмотрела на него. Член парламента, богатый и влиятельный, женат, имеет четырех детей и, наверное, самый худший любовник из всех, что у нее когда-либо были. Но все это не имело почти никакого отношения к причине их краткого романа. Джессику никогда особо не прельщали физические удовольствия. Ее страстью было приобретение нового, а у этого человека были связи с владельцами некоторых самых впечатляющих частных коллекций в Великобритании. Сейчас Джессика охотилась за манускриптом пятого века, а он знал, где его искать и как убедить владельца продать эту вещь.
Джессика босиком прошла по абрикосовому ковру, настолько толстому, что пальцы ее ног проваливались в пушистый ворс. Комната ломилась от роскоши, в ней была дорогая мебель, прекрасные шторы и хрустальные люстры. В этом доме Джессики все было подобрано ею лично. Она всегда приводила сюда своих любовников, взяв за правило никогда не встречаться у них, в отелях или других тайных прибежищах. Все, что было в жизни Джессики, должно было происходить на ее территории, будь то переговоры о покупке вазы династии Мин или интимная связь с мужчиной. Ее восьмикомнатные апартаменты находились в самом фешенебельном районе Лондона. И это не единственная ее квартира.
Сегодня все должно было измениться. С наступлением рассвета будет покончено с любовниками. Останется только один мужчина — тот, которого она ждала всю свою жизнь.
Человек, храпящий под атласным покрывалом, задавал слишком много вопросов. Но, как всегда, Джессика умело уклонилась от ответов. Ее прошлое никого не касалось! Откуда она появилась и что ей пришлось сделать, чтобы достичь высокого положения в мире искусства, — все это было ее личной тайной, а не пищей для слухов. Если только желтые газетенки когда-нибудь пронюхают…
Услышав звонок телефона, она быстро выскочила из спальни, прикрыла дверь и сняла трубку раньше, чем успела служанка. Джессика держала постоянную прислугу во всех своих квартирах. Они были осторожны в поведении и умели держать язык за зубами.
Это была ее самая секретная линия, номер знали лишь несколько человек.
— Джессика слушает.
Голос звонившего был мрачен.
— Профессор Мастерс мертв.
— Ясно. Что насчет Звезды Вавилона? — Ее интересовали только дела, на сантименты не стоило тратить ни одной секунды.
— Мы будем присматривать за его сыном, Гленном. Все может сразу сложиться очень просто или же, наоборот, усложниться.
— А Кэндис Армстронг?
— Сегодня она будет выведена из игры. Ждите моего звонка.
Миссис Кироз сказала, что письмо лежит в кабинете. Письмо, которое Джон Мастерс писал своему сыну, когда его настиг убийца.
Гленн яростно разрывал желтую полицейскую ленту, словно хотел разрушить сам дом до основания. Когда они вошли внутрь, он щелкнул выключателем, и хрустальная люстра над их головами зажглась сверкающим светом. В доме стоял запах сырости, казалось, что в нем никто не обитал уже несколько лет. «Как быстро уходит жизнь», — подумала Кэндис.
Они нашли письмо свернутым в вазе с белыми ирисами. Тридцать лет работы на профессора не прошли даром для миссис Кироз — привычка прятать вещи в потайные места передалась и ей.
Гленн стоял в центре персидского ковра, держа свиток в руке, словно взвешивая его.
— Я думаю, — сказала Кэндис, желая заполнить возникшую тишину и пытаясь помочь ему сделать этот трудный шаг, — ваш отец полагал, что в больнице кто-нибудь свяжется с вами. Так они всегда делают, вызывают членов семьи. Вот почему он попросил встречи со мной. Меня позвали не вместо вас, а так же, как и вас.
Он посмотрел на нее, и в его взгляде была такая неподдельная благодарность, что ей пришлось отвести глаза.
Зазвонил телефон, и они вздрогнули от неожиданности. Это было автоматическое рекламное сообщение, Гленн сразу положил трубку. Потом он заметил мигающую лампочку на автоответчике. Было несколько пропущенных звонков. Они с Кэндис выслушали соболезнования, предложения подключиться к кабельному телевидению, еще кто-то ошибся номером. И затем:
