Гленн остановился.
— Продолжайте, — попросила Кэндис.
— Это все. Больше ничего нет. На этом месте его прервали. — Он смотрел на последнее слово и пустое место за ним, на котором прозвенел дверной звонок и жизнь старика подошла к концу.
Кэндис поежилась. Тени исчезающего дня принесли с собой прохладу. Сырость распространилась по дому, подобно ползущему туману.
— Что он имел в виду под словами «великое опустошение»? — Она представила себе Звезду Вавилона как ядерное оружие, оставленное в пустыне каким-нибудь диктатором с Ближнего Востока. Кэндис взглянула на Гленна, его лицо было скрыто тенью. — Что же такое написано на табличках, раз ваш отец так отчаянно хотел заполучить их? — Она потрогала повязку на шее: кто-то чуть не убил ее из-за этих табличек. — Что-нибудь из Библии? Может, пророчество? Конец света?
Оставив письмо на столе, Гленн, ничего не говоря, вышел из кабинета. Кэндис слышала, как он взбежал по лестнице, прошел по комнате наверху, потом вернулся в кабинет с книгой в руке.
Дневник его матери! Красивая, изящная книга. Размер двадцать на пятнадцать сантиметров, обложка из мерцающего зеленого шелка, страницы цвета слоновой кости, уголки покрыты золотом, красная ленточка-закладка. Она закрывалась на магнитную защелку. Гленн открыл ее и увидел почерк матери: «Смерти нет».
Он захлопнул дневник и придавил защелку. Не сегодня, не сейчас. Это не просто книга, это его сердце. А сердце было его ахиллесовой пятой, которую он охранял пуще жизни.
— Пророчество Нострадамуса, — сказала Кэндис. — Возможно, там мы что-нибудь найдем.
Гленн осмотрел кабинет, вспоминая древний том, который хранился у отца с давних пор. Он был в библиотеке. Гленн нашел его и вернулся к письменному столу, перелистывая страницы. Главы, называемые веками, были представлены в виде ста стихов по четыре строки. Найдя седьмой век, он быстро отыскал последние четверостишия, но они оканчивались на сорок втором.
Он отложил книгу в сторону. Пришло время действовать. Он сказал Кэндис:
— Убийца моего отца теперь за пределами США, потому что здесь его больше ничто не интересует. Он попытается убедить или заставить Элая Константина отвезти его в Джебель Мара. Там я его и найду.
— Там мы найдем его.
Он удивленно посмотрел на нее.
— Что?
— Я поеду с вами, — проговорила она. — Я обещала вашему отцу.
Когда Гленн понял, о чем она говорит, его охватила паника. Кэндис смотрела на него, а на глазах блестели слезы. Он ничего не мог возразить ей. И он не мог позволить ей поехать вместе с ним в Сирию.
Он подыскивал слова, которые убедили бы ее:
— Я не могу допустить. Это слишком рискованно. Фило Тибодо, тот человек, который мне нужен, очень богат и влиятелен, в его распоряжении есть любые средства.
— Нас будет двое против одного. — Увидев, что этим его не пронять, она добавила: — Я буду помогать вам, я не буду обузой. Детектив, я же археолог. Как вы собираетесь найти Звезду Вавилона?
— Так же, как я найду убийцу. Я использую любые зацепки.
— Как вы попадете в Сирию? На оформление визы уйдут недели.
— Существует экстренная виза. Международное полицейское сотрудничество. Мы всегда так делаем. — Обращаясь к телефонному собеседнику, он сказал: — Это Мастерс. Мне надо поговорить с капитаном Бойлом. Срочно. — Ожидая ответа, он обратился к ней: — Оставьте это мне, доктор Армстронг. К тому времени как вы получите визу, я уже поймаю преступника.
Она достала свой сотовый телефон, словно у них была дуэль.
— Что вы делаете? — спросил он.
— Звоню Яну Хоторну. Он говорил, что уезжает обратно в Иорданию. Там у него раскопки. Он может провезти меня в страну как одну из своих сотрудниц. От Аммана до Дамаска рукой подать.
— Доктор Армстронг…
Когда Хоторн ответил, она сказала:
— Ян, это Кэндис. Вы разрешили позвонить вам, если мне потребуется услуга. Как раз сейчас мне просто необходима ваша помощь.
Гленн нахмурился.
Закончив свой короткий разговор, она положила телефон в сумочку и, неправильно истолковав взгляд Гленна, сказала:
— Не волнуйтесь, я не собираюсь ему рассказывать, почему туда еду. Я не скажу ему ничего о Звезде Вавилона, только если в этом не будет чрезвычайной необходимости. А он не станет спрашивать. Ян настоящий джентльмен.
Гленн попробовал зайти с другой стороны:
— Доктор Армстронг, ваше присутствие поставит под угрозу успех моего расследования.
Запиликал ее пейджер. Она посмотрела на маленький дисплей. Код межгорода 409, Сан-Франциско.
— Мне нужно позвонить, — сообщила она.
Ее сердце гулко стучало, когда она набирала номер, и О'Брайен поднял трубку.
— Мы слышали о Джоне Мастерсе. Ужасная потеря для всего ученого мира. — Он помолчал. — Мы приняли решение касательно вас, Кэндис. Вы получаете работу.
Она, словно завороженная, посмотрела на пустой камин, почерневший и очищенный от золы. Почувствовала на себе взгляд Гленна. Услышала дождь на улице.
Она получила работу!
— Ох, — только и смогла она произнести.
Гленн, недоумевая, смотрел на нее.
— Что случилось?
— Я получила работу, детектив. Ту, о которой вам тогда рассказывала.
Он испытал облегчение. Теперь она уедет в Сан-Франциско.
Кэндис все еще держала телефон в руке, и Рид за четыреста миль отсюда кричал в трубку:
— Вы меня слышите?
У нее внезапно закружилась голова. Они поверили в нее! Они забыли об инциденте с Фэрклосом и судили о ней по ее заслугам. Признана своими коллегами, наконец-то.
Затем она посмотрела на погруженного в раздумья Гленна, изумрудно-зеленую книгу в его руке и о чем-то вспомнила. Прикрыв рукой телефон, она спросила:
— Детектив, если вы найдете Звезду Вавилона и таблички, что вы будете с ними делать?
Он не ожидал такого вопроса.
— Передам их властям, а что?
— Ваш отец хотел, чтобы они были здесь, в безопасности, — так он сказал.
— Незаконно вывозить антиквариат или другие культурные ценности из страны. Чем бы ни оказались Звезда и таблички, когда я найду их, моим долгом будет передать все сирийскому правительству.
— Но ваш отец…
— Мой долг — исполнять закон, доктор Армстронг.
Увидев решительность на его лице и то, как он стиснул зубы, Кэндис поняла, что бесполезно отговаривать его, все решения он уже принял. Она четко и ясно представляла, что ей необходимо сделать. «Верните Звезду Вавилона домой», — так сказал Джон Мастерс.
И она прошептала несколько слов Риду, который ждал ответа в Сан-Франциско:
