– Значит, все решено?
– Да… нет! – Он резко повернулся от двери. – Только что мне пришел в голову один вопрос.
– Какой?
– Как далеко ты намерена зайти со своим маскарадом?
– То есть?.. – медленно произнесла Кейди.
– Ты прекрасно понимаешь, о чем я.
– Нет, не понимаю!
– Нам придется спать в одной постели?
Нельзя сказать, что Кейди была обескуражена, но по крайней мере задрожала. Впрочем, она взяла себя в руки с быстротой, достойной восхищения.
– Это излишне, потому что все равно все и каждый будут так думать. Достаточно просто поселиться вдвоем в доме тети Весты.
– А почему бы тогда не спать в одной постели?
– Потому что… – она слегка покраснела, но не отвела взгляда, – потому что ты на меня работаешь. Я бы никогда не легла в постель с человеком, которому плачу!
– Что это за чертовщина насчет того, что Кейди собирается замуж? – с досадой осведомился Стэнфорд Фелгроув.
Рэндалл Пост проводил взглядом мячик, загнанный отчимом в шестую лунку, и едва удержался, чтобы не поморщиться. Он любил гольф, но ненавидел играть с этим человеком. Во-первых, потому, что считал Стэнфорда Фелгроува скользким, беспринципным охотником за деньгами, который свел в могилу свою жену. Во-вторых, он обобрал лично Рэндалла, это невозможно было простить, и бывали дни, когда совместная игра в гольф приводила на грань нервного срыва.
– Сильвия говорит, что официальное обручение пока еще только в проекте, – ответил Рэндалл с подчеркнутым бесстрастием. – Уж не знаю, чего они ждут. Возможно, возвращения ее родителей из Англии.
– Известно хоть, сколько они знакомы?
– По словам все той же Сильвии, что-то около двух месяцев. Она припоминает, что время от времени Кейди говорила о Маке Истоне, но вскользь, и уж точно ничем не показывала, что это серьезно. Разговор о возможном браке зашел совсем недавно…
– Когда старая стерва окочурилась? – со смешком уточнил Фелгроув.
– Видимо, да.
– Однако! Занятный поворот сюжета.
Он примерился, переступил ногами, немного больше их расставил – и вдруг ударил по мячику, по обыкновению неожиданно, словно сделал выпад в поединке. Рэндалл с мрачным удовлетворением проследил траекторию: чересчур вправо. Мячик стукнул о землю, несколько раз подпрыгнул и укатился в заросли бурьяна за правый краем ровно подстриженного поля. Знаменитый Стэнфордов «правый промах».
– Ну и что же тут занятного?
– В первую очередь выбор момента. – Стэнфорд отвернулся, чтобы сунуть клюшку в мешок. – Безутешная племянница, она же богатая наследница, и все такое. Этот мистер Истон, я вижу, не упускает подвернувшегося шанса.
– То есть… – Рэндалл, в свою очередь, начал готовиться к удару, – то есть ты хочешь сказать, что он нацелился на контрольный пакет и выбрал для этого момент, когда Кейди была наиболее уязвима?
– Лично у меня нет на этот счет ни малейших сомнений. Проклятие! Старая калоша Веста! И как ее угораздило испоганить отличную ситуацию, завещав акции Кейди? Должно быть, совсем выжила из ума.
Рэндалл отвлекся ровно настолько, чтобы сделать взмах. Судя по ощущению, это был хороший, достаточно точный удар. Выпрямившись, он прищурился. И верно, мячик приземлился почти в самом центре травянистого участка. Довольный, Рэндалл отошел сменить клюшку.
Поздравлений не последовало, даже самых едких. Стэнфорд сидел в тележке с каменной физиономией, глядя на изумрудный ковер травы, и даже не повернулся на шаги, словно и не было на редкость удачного броска. Скрыв понимающую усмешку, Рэндалл сунул клюшку в мешок. Этот мрачный вид, конечно, от зависти. Стэнфорд не желает признавать, что пасынок лучше его играет в гольф и не меньше его ненавидит совместные партии. Тем не менее он на них время от времени настаивает – ведь они служат демонстрацией тесного сотрудничества, единства мнений на вершине «Аустри-Пост». Это очень важно – создать нужный имидж. Как раз поэтому холодный, расчетливый, алчный Стэнфорд Фелгроув нуждается в своем пасынке.
Связи, унаследованные как от деда, так позже и от матери, позволяют ему, Рэндаллу Посту, без опаски подписывать накладные на ценнейший груз. На связях зиждется работа с клиентурой: к нему обращаются богатые бездельники, когда нужно с выгодой избавиться от коллекции, полученной, скажем, по завещанию. Он знает, кому что предложить, и, более того, умеет подать эти сделки так, чтобы престиж галереи еще больше укрепился.
– Почему выжила из ума? – сказал Рэндалл, усаживаясь за руль тележки. – Веста не переставала надеяться, что в один прекрасный день Кейди передумает и встанет радом с Сильвией у кормила «Шатлейна». Ты, я – мы все это знали.
«He потому ли ты, сволочь, так энергично подталкивал меня к браку с Кейди три года назад?» Но это он, конечно, добавил про себя.
– Не сваляй ты дурака прямо в начале медового месяца, ситуация сейчас выглядела бы намного приятнее, – проворчал Стэнфорд. – Поверить не могу, что можно быть таким никчемным в постели, чтобы жена подала на развод на девятый день брака! У тебя в штанах что, спагетти?
Рэндалл промолчал. Что можно сказать человеку, которого не выносишь всеми фибрами своей души, тем более если это чувство взаимно?
Сколько раз за прошедшие годы он благословлял мудрость своего деда! Старикан как будто в воду глядел, когда обговорил в завещании особый пункт: если внук каким-то образом пострадает, его доля акций переходит не к отчиму, а к дальним родственникам по материнской линии. Рэндалл сильно подозревал, что до сих пор жив только благодаря этой предусмотрительности. Будь у Фелгроува хоть малейшая надежда прибрать к рукам его долю, он бы давно уже стал жертвой несчастного случая.
Перед самой смертью дед уже не мог больше закрывать глаза на то, что дочь Джоселин скоро за ним последует – она просто убивала себя огромными дозами спиртного. Хотя и не получилось воспрепятствовать тому, чтобы ее доля – львиная доля акций галереи – осела в загребущих руках Фелгроува, с помощью ловкого адвоката удалось сохранить остальные сорок девять процентов, и вот их он постарался закрепить за внуком, обезопасить от посягательств зятя. Контроль, увы, был утрачен.
Но не навсегда. Так думал Рэндалл наедине с собой, так думал и сейчас, ловко ведя тележку по узким колеям через гольфовое поле. Только до тех пор, пока «Аустри-Пост» и «Шатлейн» не сольются. Если это произойдет, значит, есть в мире справедливость. Он так близок к победе! Нельзя допустить, чтобы что-то встало на пути. Кейди проголосует за слияние, должна проголосовать, а если у нее есть сомнения, наверняка найдутся и пути их развеять. Она умница, Кейди. Они всегда понимали друг друга – как брат с сестрой. Как раз потому между ними и не сработало более близкое родство.
