— Я не понимаю, что вы называете конфликтом. Ну, да, у нас не клеилось общение, мы все были на взводе, но это не значит, что тот разговор имел отношение к преступлению, — я более-менее смогла овладеть собой и взглянула на Воробьева, по-моему, вполне уверенно и открыто. — Вы так и не сказали, за что задержана Алиса. За ту дурацкую размолвку?
— Нет. За оскорбление оперативника при исполнении. За хамство, говоря проще. Но вопросов к ней у меня целая уйма. Кстати. Фамилия… знакомая такая… И она еще что-то кричала про отца. Самаев — это…
— Да, тот самый, — вздохнула я. — Владелец заводов, газет, пароходов.
— А-а… — протянул капитан. — Разбаловал дочурку, что делать. Ну, ладно. Мы отвлеклись. Так почему вы и ваш сожитель…
— Жених, — с раздражением поправила я.
— Почему вы скрыли факт конфликта Самаевой и Рудницкого?
— Потому что не было никакого конфликта, — закипая, прошипела я. — Потому что друзья могут даже послать друг друга, а через пять минут вместе ржать, как ненормальные. И орать, и ругаться, а потом обниматься и пить на брудершафт. Это жизнь.
Опер задумчиво крутил ручку.
— Хорошо. Начнем все сначала.
Он мариновал меня еще около получаса, и из кабинета, так и не получив разрешения увидеться с Алисой, я вышла в полубессознательном состоянии. Светка все еще дрожала на порожке, нервно отстукивая ногой рваный ритм, и с облегчением вздохнула, когда увидела меня.
* * *
В томительном ожидании прошло пару дней — об Алисе не было никаких новостей. По факультету тут же поползли отвратительные слухи: о том, что «мажорка убила красивого мальчика» не говорил разве что завкафедрой общей психологии, да и то — не факт. Я тоже ловила на себе сочувственные, испуганные, а иногда и злорадные взгляды, и так устала от этого, что только силой заставляла себя ходить в универ. Я плохо спала и мало ела, и, чтобы поменьше контактировать с теми, кто вдруг резко захотел навязать свое сочувствие или поиздеваться, пропадала часами около палаты Стаса. Состояние его до сих пор было стабильно тяжелым, без изменений, и я садилась в коридоре, прижавшись к разделяющему нас стеклу, и смотрела в его белоснежную комнату, наблюдая как медленно, едва заметно, поднимается и опускается его грудь от дыхания.
Сегодня особенно не хотелось идти на пары. Эта пятничная эстетика по утрам постоянно напоминала мне о первой встрече с Алисой и о том неожиданном представлении от Елены Владимировны, главным действующим лицом которого стал Стасик. Стараясь поменьше обращать на себя внимание, я примостилась на задней парте у окна и покорно ожидала начала занятия.
— Привет.
Рядом со мной на лавку сначала упала знакомая кожаная сумка, а потом и ее обладательница собственной персоной.
— А…
— Да, это я, — мрачно подтвердила Алиса. — Смотри, смотри, сейчас меня заметят наши хомячки, и начнется первый раунд игры в гляделки!
Я потеряла дар речи от удивления и не могла даже улыбнуться. Верней, улыбаться мне не хотелось. Скорее наоборот — отвесить ей подзатыльник!
— Тебя выпустили…
— В тот же день, — кивнула она.
— И ты даже не подумала мне позвонить?!
Алиса виновато опустила длинные ресницы и пожала плечами.
— Ну, как тебе объяснить… Сначала я часа четыре лежала в ванне и все никак не могла смыть с себя запах ментовки. Гнилостный такой, отвратительный. Потом я напилась в одиночестве и проспала почти сутки. А потом… а потом наступило сегодня! И я пришла к тебе лично, — уголок ее рта приподнялся, обозначив легкую смущенную улыбку. — Зайка, я очень-очень благодарна тебе. Мне было приятно слышать, что ты приходила меня вызволять.
Она осторожно дотронулась до моей правой руки, наши пальцы переплелись. За последний месяц я столько пережила, что даже не было сил злиться на нее — сейчас я чувствовала только облегчение. Мы смотрели друг другу в глаза и улыбались, и боковым зрением я заметила, как «хомячки» действительно стали удивленно пялиться на нас, не тыкая пальцами разве что из опасения взрывной реакции Алисы.
— Слушай, но как же тебя отпустили? Я же говорила с Воробьевым…
— Сказочный мудак, — резко выдохнула подруга. — С ним как раз пришлось повозиться — не понимает по-человечески, правильный весь такой, козел! А выпустили просто. Я позвонила папе. Он пришел, поговорил с кем надо. И все. Делов-то!
Н-да. Остается только мечтать о таком папе.
— Понятно. Но за что ты вообще напала на тех несчастных ментов?
— Хм… — Алиса кокетливо приподняла бровь. — Потому что это было весело.
В ее глазах вспыхнули янтарные искорки. Я пораженно покачала головой.
— Ах, да, — подруга отпустила мою руку и полезла в сумку за тетрадью. — Они нашли тех, кто на Стаса напал.
В этот момент в аудитории появилась преподша и Алиса замолчала. Мне опять хотелось толкнуть ее в бок — разве можно обрывать разговор на такой ноте?! От шока меня пробил озноб, а в аудитории вдруг на секунду стало темнее, чем было в этот мрачный предзимний день.
— Как?! Так, рассказывай! — властно приказала я, склонившись к ней ближе. — У меня уже все зачесалось от любопытства!
Алиса лукаво облизнула губы и издевательски медленно стала раскладывать на парте свои вещи — ручку с золоченым колпачком, тетрадь с конспектом, планшетный компьютер. Я заерзала на месте, но просить второй раз не стала, терпеливо ожидая окончания ритуала.
— Воробьев сказал, что у Стаса в крови был наркотик, — наконец произнесла Алиса. — Какой именно, мне не сказали. Понятия не имею, как так вышло. И у Валеры Конькова тоже. Они стали проверять: с кем общались, где пересекались. В итоге вычислили каких-то гавриков с общаги: они приторговывали разной дрянью — ЛСД, «ангельской пылью», марихуаной. Оказывается, Валерка с ними тусовал.
— А… а Стас? — ошарашено вытаращила глаза я.
— А Стас просто был с ними знаком.
Я схватилась за голову.
— О, Господи! Да что ж за бред такой…
— Почему бред? — возразила подруга. — Вполне логично все.
— Логично?! — зашипела я. — Ты видела, чтоб Стас хоть раз гамбургер ел?! Или курил? Или пил что-то крепче кефира?! Да он за собой следил похлеще моделей-анорексичек! Какие нарики из общаги, ты что?! К тому же, я говорила с девчонкой, которая нашла его в парке. И он сидел в странной позе, будто его специально посадили так… картинно.
— Подумаешь, — хмыкнула Алиса. — Случайность! Ударили, он упал, убийцы решили пристроить его на лавку и так посадили.
— А презерватив, черт возьми?! — вскинулась я. — Это что, по-твоему?
Она брезгливо поморщилась.
