с неподдельным волнением в голосе:
– Правда?
– Конечно. Ты не заметил?
– Не знаю. Я как в бреду был. Помню только, что очень обрадовался, увидев тебя. А потом ты начала меня отталкивать и бить. Я не причинил тебе боли?
– Нет. Кажется, я тоже слишком обрадовалась.
Он улыбнулся обворожительно-нагло, и мои губы тоже растянулись в ответ, но я быстро собралась.
– Это было хорошо, Марк, но нам не стоило. Мне – точно. Именно поэтому я избегала тебя. Давай не будем вспоминать Москву, пожалуйста. Мне очень нужна эта работа. Если к делу добавить секс и все наше прошлое, то я сойду с ума.
– Значит, Алан правда тебя не трахал?
Я закатила глаза.
– Пожалуйста, можно не выражаться? И – нет. Мы договорились с Аланом – никакого интима. Только работа.
– Вы то ли герои, то ли кретины. Никак не могу понять. Но я уважаю твой выбор, Марусь. Постараюсь не лазить тебе в трусики, если останемся вдвоем в кабинете.
Я рассмеялась, хотя веселого в словах Марка было мало. Он точно не будет таким благородным ревнителем и хранителем моей чести, как Алан. Очевидно, тот на него надавил, и младший Стерн отступил. Но никаких обещаний он мне не дал при этом.
– Я тронута, Марк. Спасибо. Надеюсь, мы сможем нормально сотрудничать по работе.
– Конечно, сможем. Уверен, мы даже подружимся, Марусь.
– Ты специально зовешь меня так? – не выдержала я.
– Конечно.
– Это отвратительно.
– Ты когда бесишься, сразу вспыхиваешь, как бензин.
Он щелкнул пальцами и склонился, чмокнув меня в щеку. Я только охнула.
А Марк поднял сумку с пола и вызвал лифт.
– Платье купила? Покажешь мне? – неожиданно спросил он.
Я снова охнула и отвела глаза. Врать ему не могла, но и правду говорить не хотелось. Марк все понял и драматично печально вздохнул.
– Вот и делай красивым девочкам подарки, – упрекнул он мягко.
Клоун.
Двери лифта открылись. Марк вошел, развернулся ко мне лицом, и мы снова смотрели друг на друга.
– Не прощай, Мария, – бросил он. – До скорой встречи.
Разумеется, на его наглой морде играла бессовестная усмешка. Я так и стояла, пока лифт не увез этого засранца вниз. Только потом на негнущихся ногах прошла в квартиру.
В гостиной горела только одна лампа, и весь дом был окутан мягким полумраком. Алана не было на нейтральной территории, и я решила сделать себе чай, чтобы успокоиться после непростого разговора с Марком. Но под кожей словно танцевали крошечные демоны, не давая мне прийти в себя и стать прежней собранной Марьяной. Вернее, Марией. Марк был моим токсичным сладким ядом. Едва мы соприкасались, я теряла контроль, разум, саму себя и превращалась в одержимую сексом и самим Марком бестию. Если Алан был моей тайной мечтой, близким соблазном, который заставлял меня тлеть и дымить, то Марк сразу все сжигал к чертям собачьим. Не разбираясь, не спрашивая разрешения, не обращая внимания на обстоятельства. Он просто брал, что хотел, а я отдавала. И с этим нужно было кончать. В смысле, заканчивать.
Я сомневалась, что смогу дружить с Марком, но раз даже он согласился с доводами дяди, то я обязана была стараться держать себя в руках. Знаю, он будет играть грязно и легко нарушит любое обещание, если ему очень захочется. Я постараюсь снова держаться подальше от Марка Стерна.
Но даже эти здравые мысли заставляли меня улыбаться.
– Думаешь о Марке, да? – спросил Алан тихо, но все равно напугал меня.
Я подпрыгнула от неожиданности.
– Ох, я не слышала, как ты подошел.
Чтобы скрыть улыбку, румянец и неловкость, я поднесла чашку с горячим чаем ко рту, но сделала это быстро. Мои руки дрожали и подвели. Я плеснула себе на грудь и чуть не облилась еще сильнее, пока ставила чашку на стол. Изо рта вырвался жалобный скулеж. Я оттянула платье, но оно было слишком тесным и продолжало жечь мне кожу.
– Проклятье, Мари, быстрее, – рыкнул Алан, моментально оценив ситуацию.
Он дернул ткань, разрывая платье и освобождая мою грудь. Я успела выдохнуть с облегчением, но соображать никак не могла начать. А вот Алан продолжал действовать. Он открыл холодную воду, намочил руки и прижал их к месту ожога. Сразу стало легче. Наверно, я бы ошпарилась до мяса, если бы не он. Алан несколько раз смачивал руки холодной водой и прижимал к моей коже на груди, а потом, прищурившись, стал рассматривать ожог.
– Больно? – спросил он. – В аптечке есть пантенол.
– Нет, – тихо ответила я, приходя в себя. – Уже не больно. Спасибо.
Он продолжал смотреть пристально, но, кажется, совсем не на те места, куда плеснул кипяток.
– Да, кажется, ожога не будет. Едва розовое, – диагностировал он.
– Это хорошо. Наверно.
Мой голос был едва слышен, я не сводила глаз с Алана, наблюдая, как он медленно ведет руками вниз, к груди.
Я не любила плотное белье. Всегда носила легкие бра без швов и косточек, но предпочитала соблазнительные прозрачные модели с кружевом и гипюром. Сейчас этот каприз сыграл со мной злую шутку. Я закрыла глаза, потому что знала, что Алан теперь смотрит на мои напряженные соски. Это было приятно до абсурда. Я ведь даже не знала, почему возбудилась. Из-за Алана или это все еще эхо разговора с Марком?
Одно я понимала точно, мне не хотелось прикрываться или убегать в комнату. У меня даже не было сил потребовать отвернуться. Скорее, я бы попросила потрогать меня. Ведь желание ощутить прикосновение Алана было невероятно сильным. И оно сбылось буквально через мгновение. Я почувствовала, как он коснулся меня через белье, и бессовестно открыла глаза, чтобы посмотреть на это.
Алан водил по моей груди тыльной стороной ладони. И он тоже смотрел. И дышал громче обычного. Я дрожала и кусала губы, пока он дразнил меня так ласково и долго, как умел, я уверена, только Алан. Спустя бесконечные несколько минут, он, наконец, расстегнул лифчик и отодвинул в сторону прозрачный материал. Теперь Алан обнимал мои груди ладонями, мягко массируя. Он, словно в тот первый раз, соблазнял меня, заставляя привыкать, уча возбуждаться и желать больше. У меня кружилась голова. Я забыла напрочь, что он мой босс, что я два часа назад трахалась с его племянником, что мы все трое договорились соблюдать дистанцию.
Я не могла вспомнить момент, когда закинула руки Алану на шею и выгнулась, бессовестно предлагая себя. Он не отказался. Его пальцы исчезли, но им на смену тут же пришли губы. Они были такими же осторожным и ласковыми, как сам Алан.
– Обожаю
