— То есть?
— А сам не соображаешь? — Маша резким движением отбросила от себя платье, которое успела снять, и тут же нырнула в легкую ночную сорочку, мало чем отличающуюся по фасону от ее вечернего наряда. — А жаль, я тебя считала умнее… Если бы этого типа пришили в моем присутствии, кто знает, может, следующая пуля досталась бы мне — как свидетелю? А то и вовсе прихлопнули бы нас одной пулей на двоих…
Евгений тяжело опустился на разобранную постель и, понурив голову, погрузился в какие-то свои размышления. Когда спустя несколько минут он повернулся к успевшей улечься на свое место жене, Маша уже дышала глубоко и ровно: то ли спала, то ли притворялась спящей… Вид у нее был самый что ни на есть невинный. Словно у ребенка, безмятежно уснувшего во время утомившей его игры.
— …Ну, братцы-кролики, давайте-ка подобьем бабки. — Аня широко, ничуть не стесняясь мужчин, расположившихся возле ее стола, зевнула. — Начинай ты, Соколов, чего там наскребли твои ребята?
— Совсем немного, Анна Алексеевна, — Соколов тяжело шевельнулся и подавил зевок. — Как и предположил Иосиф Викторович, стреляли сзади, из кустов… Между двумя скамейками довольно густые кусты. Там мы и гильзу нашли…
— Следы?
— Какие следы? — он безнадежно махнул рукой. — Если бы тропинка была, а так — трава примята да пара веточек сломана.
— Надеюсь, веточки отправили на экспертизу?
— Отправили, только мне кажется, ничего это не даст… Похоже, убийца, воспользовавшись всеобщим смятением, либо выскользнул, причем очень аккуратно, на одну из боковых дорожек и уж потом вместе со всеми рванул обратно, сделав вид, что потрясен не меньше остальных… Это — если Любомира пришил кто-то из дорогих гостей… Но согласитесь, Анна Алексеевна, это сомнительно, поскольку тогда убийца не успел бы избавиться от оружия… А мы всех мужиков сразу обыскали! До этого они все время, если не врут, были друг у друга на глазах…
— Кстати, — перебила его Калинкина, — почему только мужиков?
Соколов смущенно отвел глаза:
— Так кто ж знал… Ну относительно той красотки… А так — все дамы были одеты… Э-э-э… минимально, разве под такими тряпками пистолет спрячешь?
— Так ведь спрятала же?.. — усмехнулась Аня.
— Ну какой это пистолет? Так, игрушечка…
— Ну ладно… Что-нибудь еще в саду обнаружили?
— Нет там ничего! — Соколов хмуро посмотрел на Калинкину. — Ребята у меня опытные, можно сказать, каждую травинку… с лупой…
— Что насчет соседних участков? Особенно меня интересует участок Паниных.
— Ясное дело… Там сейчас как раз Петрушенко со своей группой, вы уж простите, но я своих ребят отпустил домой поспать… Они и так два участка обшмонали — тот, что с другой стороны — тоже…
Аня поморщилась: она терпеть не могла, когда сотрудники переходили на жаргон. Но замечания Соколову не сделала: уж очень усталый у него был вид. Да и остальные выглядели не лучше.
— Паша? — она вопросительно посмотрела на своего коллегу, понимающего все с полуслова.
— А?.. Ну да, — похоже, он тоже засыпал на ходу. — Экспертную группу я вызвал, обещали обыскать особняк убитого сверху донизу самым тщательным образом и доложить предварительные результаты не позже семнадцати ноль-ноль… Я, пожалуй, сейчас и сам туда отправлюсь, на месте оно как-то виднее…
Калинкина покачала головой и обвела взглядом лица присутствующих:
— Все, и ты, Паша в том числе, поедут сейчас по домам — отдыхать. Считайте это приказом! Собираемся здесь завтра ровно в девять, сразу после летучки, со своими мозгами… Я тем временем оформлю постановление о возбуждении дела и попытаюсь выбить разрешение на обыск особняка Паниных… Всё, все свободны!.. И не смотри на меня, Павел, такими глазами: я тоже поеду домой пораньше, что я, по-твоему, железная?
Нина Владимировна внимательно посмотрела на своего старшего сына и покачала головой:
— Если ты, Володя, вдумаешься в свои слова, то и сам поймешь, что не прав… Никого из вас я не подставляла, как ты изволил выразиться… Лучше поинтересуйся у своей жены, что хуже: изложить в данной ситуации правду или, когда она неизбежно всплывет, оправдываться, почему ее скрыли.
— Я ему об этом уже говорила, — Эля отодвинула от себя полную тарелку. К еде, как и все остальные, она едва притронулась. — Володя просто уверен в том, что истина никогда не всплывает. Но ведь убит человек. Убит из огнестрельного оружия. Есть следственные действия, в данной ситуации обязательные… На выяснение того, что в нашем распоряжении был отцовский пистолет, при современном уровне компьютеризации потребуется минут пятнадцать-двадцать…
— С чего вы все взяли, что вообще станут проверять?! — Владимир злобно глянул на жену. — С чего?! Оружие принадлежало отцу, его давно нет на свете… При чем тут мать?..
— При том, что факт возврата оружия всегда фиксируется, Володя. — Эля устало пожала плечами. — А когда человеку выдается именно оружие, в его анкетных данных обязательно фигурируют все члены семьи…
— Ну и что?
— Ничего особенного, кроме того, что компьютер осуществляет поиск этой информации по словам… То бишь по фамилии, имени, отчеству. В том числе и твоей матери… И хватит об этом! Не мы же, в конце концов, убили этого типа, так чего ж, в самом деле, волноваться?..
— То есть как это — чего? — вмешался мрачный Евгений. — Уж тебе, Эля, вообще не пристало проявлять подобную… наивность… Можно подумать, для тебя новость, что менты только так упекают того, кто попадется под руку, а отнюдь не преступников?! Долго будешь изображать из себя справедливого судью?..
— Ну все! — Эльвира резко вскочила, отшвырнула от себя вилку. — Не знаю, кому как, но с меня лично хватит!.. Володя, мы уезжаем! Благо никто не обязывал нас тут сидеть до опупения, ничего, если будет нужно — найдут и в Москве…
— Эля, подожди, — Нина Владимировна смотрела на свою старшую невестку с удивлением. На памяти генеральши та никогда не выходила из себя. Даже голоса не повышала, не то что сорваться и нагрубить… — Успокойся, мы сейчас все не в себе, и это понятно, правда?
— Эльвира Сергеевна, — в дверях кухонного коридорчика стояла Нюся, и вид у нее был самый что ни на есть несчастный. — Не уезжайте, пожалуйста, не бросайте нас тут… Вы же все-таки лучше всех разбираетесь во всех этих делах, а так… Ну что мы тут делать-то будем?
Голос у Нюси был почти плачущий.
— Ну хоть Нину Владимировну пожалейте… Вы ж сами говорите, что она правильно поступила, а никто этого, кроме вас, не понимает…
— Извините, — Эля глубоко вздохнула и опустилась на свое место за столом. В холле, где проходил этот поздний обед, установилась тишина. Домработница бесшумно исчезла в коридорчике, остальные вновь уткнулись в свои тарелки с остывшим мясом.
