Шелуху они бросали на расстеленную на столе газету. Газета была призвана не защитить облупленный стол, а свести уборку до минимума. Потолочный вентилятор теребил углы этой импровизированной скатерти и смешивал сочный аромат вареных креветок с соленым морским воздухом.
Через некоторое время Орен заметил:
– Очень даже неплохо. Вик только пожал плечами.
– Местные?
– Покупаю прямо с лодки. Шкипер даже делает мне скидку.
– Мило с его стороны.
– Ничего подобного. У нас сделка.
– А ты чем расплачиваешься?
– Держусь подальше от его сестры.
Вик вгрызся в очередную толстую креветку и бросил панцирь во все растущую кучу отходов. Усмехнулся, глядя на приятеля, догадываясь, что тот сейчас ломает голову, правду он говорит или врет. Вик был широко известен своими розыгрышами. Даже его ближайшие друзья не всегда могли отличить правду от выдумки.
Он оторвал кусок полотенца от рулона и вытер губы и руки.
– Это все, о чем ты можешь говорить, Орен? Сколько стоят креветки? Ради этого и приехал в такую даль?
Вик тихонько рыгнул, прикрыв рот кулаком. Орен старался на него не смотреть.
– Давай помогу тебе все убрать.
– Брось. Бери свое пиво.
Неубранный стол не слишком портил захламленное жилище Вика. Лачуга из трех комнат выглядела так, будто хватит легкого ветерка, чтобы она развалилась. Ненадежная защита от сил природы, не более. В дождь протекала крыша. Кондиционер никуда не годился. Вик даже ленился его включать. Он снимал этот сарай понедельно, платил вперед и уже успел выписать хозяину шестьдесят один чек.
Дверь с сеткой заскрипела на ржавых петлях, когда они открыли ее, чтобы выйти на веранду. Ничего особенного, по ширине достаточная, чтобы поставить два складных стула. Соленый воздух съел почти всю краску, но еще можно было определить, что в последний раз ее красили тошнотворным зеленым цветом. Вик сел на диван-качалку, Орен с сомнением взглянул на ржавый металлический стул.
– Он не кусается, – заметил Вик. – Штанишки можешь испачкать, это верно, но обещаю, что вид заставит тебя забыть о счете из химчистки.
Орен неохотно сел на стул и через несколько минут понял, что Вик не соврал. На западе горизонт прорезали яркие полосы, начиная от кроваво-красного и кончая оранжевым. Пурпурные облака на горизонте громоздились, как обрамленные золотом холмы.
– Нечто, верно? – спросил Вик. – Теперь говори, кто сошел с ума.
– Я никогда не считал, что ты сошел с ума, Вик.
– Просто немного крыша съехала, раз все бросил и спрятался здесь.
– Даже не крыша. Скорее, потерял чувство ответственности.
Вик перестал улыбаться. Орен это заметил и сказал:
– Давай, злись. Мне плевать. Тебе надо было это услышать.
– Ладно, благодарствую. Как Грейс и девочки?
– Стеф сделали старшей в группе поддержки. У Лауры началась менструация.
– Поздравлять или соболезновать?
– Что ты имеешь в виду?
– И то и другое. Орен улыбнулся.
– Принимаю и то и другое. Грейс велела тебя поцеловать. – Он посмотрел на щетину Вика и добавил: – Если не возражаешь, я воздержусь.
– Я бы тоже предпочел, чтобы ты воздержался. Но поцелуй ее за меня.
– С удовольствием.
Они несколько минут потягивали пиво и наблюдали, как меняются закатные краски. Никто не решался прервать молчание, но оба понимали, что ничего важного еще не было сказано.
Наконец Орен рискнул:
– Вик…
– Не интересуюсь.
– Откуда ты знаешь, я ведь еще ничего не сказал.
– Зачем портить такой великолепный закат? Не говоря уже о превосходном ямайском пиве.
Вик спрыгнул с качалки, заставив ее немилосердно скрипеть. Он остановился на самом краю веранды, зацепившись загорелыми пальцами ноги за край, откинул назад голову, прикончил пиво одним большим глотком и швырнул бутылку в пятидесятигаллоновую цистерну из-под горючего, служащую ему мусорным баком. Грохот спугнул пару чаек, промышлявших в песке. Вик позавидовал их способности быстро улететь.
Они с Ореном знали друг друга давно, еще до того как Вик начал работать в полицейском департаменте Форт-Уэрта. Орен был на несколько лет старше и определенно мудрее, с чем Вик не спорил. Его друг отличался ровным характером, благотворно влияя на взрывного Вика. Орен славился методичным подходом, Вик был импульсивным. Орен был верным мужем и отличным отцом. Вик оставался холостяком и, по мнению Орена, имел сексуальные аппетиты мартовского кота.
Несмотря на эти различия и, возможно, благодаря им, Вик Треджилл и Орен Уэсли были великолепными напарниками. Кстати, они еще и принадлежали к разным расам. Они вместе пережили много опасностей, часто смеялись, несколько раз оказывались на высоте, иногда терпели фиаско, а также обрели сердечную боль, от которой оба так и не оправились.
Когда вчера, после нескольких месяцев разлуки, Орен позвонил, Вик обрадовался. Он надеялся, что приятель приедет вспомнить старые времена, лучшие времена. Но надежда эта растаяла, стоило Орену вылезти из машины. На нем были начищенные до блеска ботинки, оставляющие глубокие следы в песке, не тапочки или кроссовки. Он приехал не рыбачить или побродить по пляжу, даже не посидеть здесь на веранде с холодным пивом и послушать футбол по радио.
Он был одет по-деловому. Застегнут, так сказать, на все пуговицы. Даже когда они пожали друг другу руки, Вик, увидев знакомое выражение лица Орена, понял с огорчением, что он прибыл не с простым дружеским визитом.
Еще он твердо знал: что бы ни собрался поведать ему Орен, он не желал этого слушать.
– Тебя ведь не увольняли, Вик.
– Нет, я в отпуске «на неопределенное время».
– Ты сам так захотел.
– Обстоятельства вынудили.
– Тебе надо было остыть и взять себя в руки.
– Тогда почему боссы меня не уволили? Всем бы было легче.
– Потому что они умнее тебя. Вик резко обернулся:
– Да неужели?
– Они знают, как и все, кто знает тебя, что ты рожден для такой работы.
– Такой работы? – фыркнул Вик. – Разгребать дерьмо, ты хочешь сказать? Да если бы я работал в конюшне, мне не пришлось бы этим заниматься так часто, как в полиции.
– Большую часть дерьма ты сам и приволакивал.
Вик щелкнул резинкой, которую по привычке носил на запястье. Ему не нравилось, когда напоминали о деле, заставившем его громогласно критиковать начальство, несовершенство юридической системы вообще и полицейского департамента Форт-Уэрта в частности.
– Они разрешили этому бандиту подать ходатайство.
– Потому что не смогли прищучить его за убийство. Все знали, и окружной прокурор тоже. Ему дали шесть лет.
