Сандра недоверчиво уставилась на женщину, чувствуя себя беспомощной, но поклялась себе не показывать этого.
– Как тебя наказать? – продолжала начальница дальше. – При нормальных обстоятельствах тебя бы высекли. Но мне указано министром Морибой не делать ничего, что могло бы повредить твоему хорошему виду. У него, вероятно, свои планы. Что же сделать, чтобы сломать твою волю? Ведь гордыня – смертный грех. До приезда министра тебе задание: убирать туалеты в твоем блоке. Увидишь, условия там скверные, но работа займет все твое время.
– А если я откажусь?
– Тогда, номер 598, будем делать тебе клизмы, пока не изменишь свое мнение. А клизмы бывают не только из мыльного раствора. В вонючем туалете потеряешь контроль над своим кишечником. После нескольких клизм заползаешь на четвереньках, а стоять прямо не сможешь. Будешь ползать в своем собственном кале и горько жалеть, что не захотела убирать туалеты.
Сандра поняла, что у нее нет выбора.
– Садистка! Ведьма! – кричала Сандра, когда две охранницы вели ее к рабочему месту.
Туалеты были допотопными. Раковины заржавели. Здесь нельзя было укрыться от соседей. Каждый унитаз отделяла деревянная перегородка до плеча человека. Бачка для спуска воды не было, нужно было сливать тяжелыми ведрами. Сандра должна была заботиться о том, чтобы было достаточно бумаги – старых газет и бланков и ведра стояли наполненными.
Под каждым сиденьем – яма, которую надо очищать каждый вечер с помощью лопаты. Вонь стояла невыносимая. Сандре предстояло убирать двадцать таких кабин. Сизифов труд!
Наказание давало Сандре одно преимущество: у нее была возможность встречаться во всеми обитательницами этого заведения. Было время подумать о своей глупости – взять и довериться охраннице, которая служит Морибе! Если захочешь бежать из этого ада, полагаться можно на союзниц, не на охранниц.
Мари не удивилась участи Сандры.
– Я знала, что эта дрянь обманет тебя, но было бесполезно отговаривать тебя…
– Я получила урок, – ответила Сандра с горькой улыбкой. – Но все равно убегу отсюда! А что за ужасное преступление совершила ты?
– Я лесбиянка. – Мари спокойно посмотрела на Сандру. – Этого достаточно, чтобы отправить меня сюда.
– На какой срок?
– Это знает лишь президент фундаменталистской республики Саламба. – Мари невесело рассмеялась. – При Ломо это могло быть пожизненно. Возможно, при Морибе будет лучше. Хотя сомнительно…
– Если бы у нас с тобой были союзницы, мы могли бы организовать побег, – сказала Сандра.
– Послушай, милая, у этой ведьмы начальницы под рукой охранницы, с которыми не договоришься. Они работают сменами, но всегда не меньше десяти.
– А нас-то больше.
– Конечно. Но еще есть солдаты у входов. Их до двадцати, и все вооружены. Они перебьют нас как кроликов.
– Это мы еще посмотрим, – пробормотала Сандра. После Мари явилась рыжая Кло, примерно двадцати лет.
– Добро пожаловать, – сказала Сандра.
Кло оказалась здесь из-за проституции в центральных кварталах столицы.
– Я промышляла и в Англии, и в Копенгагене, – весело рассказывала она. – Рослым светлым скандинавам нравятся больше цветные девушки. Чем темнее, тем лучше. Романтично рядом с их белокурыми выдрами. И я подумала, что в Африке черные мужчины заплатят любую цену, чтобы иметь блондинку. Захотелось быть блондинкой, как ты, но и рыжая с веснушками тоже имеет шанс…
– Была работа?
– Да, было совсем неплохо, пока этот ублюдок Ломо не пришел к власти. Он стучал кулаком по Библии и обличал всех девиц.
Сандра предложила бежать, и Кло отказалась, как и Мари. Сандра почувствовала себя обескураженной, хотя не теряла надежды найти союзниц.
Какая-то стройная темноволосая девушка, выйдя из душевой, рассматривала ее с симпатией.
– Эту работу делала до тебя я, – сказала она.
– Можешь в любую минуту получить ее обратно, – ответила Сандра. – Почему ты здесь?
– Случайно. Я жила в Европе, больше в Греции и Франции, несколько месяцев провела в Нью-Йорке. Между прочим, меня зовут Дженнифер Максвелл. Мой отец – актер Мортон Максвелл.
– Я видела несколько фильмов с его участием, – сказала Сандра. – Он очень популярен. Разве он не может забрать тебя отсюда?
– Если бы он знал, где я! Убеждена, что Мориба сделает все, чтобы держать меня в Саламба. Ты знаешь, что Милос – руководитель группы, которая убила Ломо и хотела свергнуть это коррумпированное правительство… Я его… или была его… подруга…
– Действительно? Тогда Мориба использует тебя, чтобы его схватить.
– Милос не так глуп и мягкосердечен, чтобы попасться на эту удочку.
– Дженнифер, не могу похвастаться, что понимаю что-нибудь в политике Саламба. Это мой первый день здесь.
Но я решила при малейшей возможности бежать отсюда. Даже через труп начальницы. А ты как? Хочешь примкнуть ко мне?
– Это я и хотела услышать. – Глаза Дженнифер засверкали. – Всю неделю здесь я жду кого-нибудь, чтобы бежать. Некоторые из девушек в порядке, им только нужен руководитель, но они не хотят связываться со мной из-за Милоса. Сейчас я иду на работу, а позже мы встретимся и все обсудим…
Она пожала Сандре руку и поспешила уйти. «Наконец-то, – подумала Сандра, – есть женщина, готовая действовать». В одиночку не справиться с побегом из тюрьмы. То, что сказала Дженнифер о других, было ободряющим.
Она драила пол, когда вошли две девушки и тихо сказали:
– Дженнифер Максвелл велела нам с тобой поговорить…
У сказавшей это девушки была роскошная грудь, лицо с энергичным подбородком и немного длинноватый нос. Она была не уродлива, но и не очень красива. Из тех женщин, на которых не оборачиваются мужчины.
– Тебе не нужно знать мое настоящее имя, называй меня Петра, – продолжала она. – Я политическая. Не из группы Милоса. Меня взяли, потому что я феминистка. Государственные монастыри – это ответ Саламба на стремление женщин к эмансипации. Мы боремся против дикости… Если ты намерена бежать, у тебя две соратницы…
Сандра с уважением смотрела на африканскую девушку. Петра излучала внутреннюю силу.
– Меня зовут Анжелика, и я на твоей стороне, – произнесла ее подруга.
– Чудесно. Ты тоже феминистка, Анжелика?
– Я – монахиня, – ответила черная девушка.
– Я знаю, что здесь монастырь, – Сандра недоверчиво посмотрела на нее, – но что ты сделала, что тебя упрятали сюда?
– Я была монахиней. Жестокость Ломо к религии восстановила против него мужчин и женщин всех вероисповеданий. Разве удивительно, что верующие христиане ненавидят этот… так называемый фундаментализм… с его убийствами и пытками? Одним из первых шагов Ломо-президента было закрытие монастырей и разгон монахинь. Я осталась, чтобы помочь моему народу, но меня схватили и привезли сюда. Не хочешь ли ты принять меня в твое движение сопротивления?
