Мы подошли к ярко-красной машине.
– Садитесь.
– Это – ваша?
– Моя. А что?
– Я думала…
– Что на красных авто ездят нервические барышни и топ-модели? Ошибаетесь. Красный – мой любимый цвет.
Я нырнула в салон машины, и приятная прохлада успокаивающе легла мне на лицо и руки.
– Сейчас включу кондиционер.
Костя-Ангел установил нужную температуру и повернулся ко мне.
– Есть предложение поехать в ресторан «Винная карта». Вы как?
– Н-не знаю.
– Тогда – принято.
– У меня одежда не ресторанная.
Я была одета в свою любимую одежду: джинсы и футболку.
– Не проблема. Сойдет и так.
Первой мыслью было отказаться, но сидеть дома в четырех стенах не хотелось.
– Я согласна.
– Вот и ладненько. – В голосе моего собеседника послышалась легкая насмешка. Я отвернулась и стала смотреть в окно. Москва проплывала передо мной – в слепящей золотистой дымке от зноя и расплавленного воздуха, который мокрой тряпкой ложился на лицо и тело. Но здесь, в машине было прохладно и уютно. Покрутив ручку магнитолы, Костя нашел тихую музыку – медленно-тягучую.
Ресторан был в высшей степени респектабельным и солидным. Белые скатерти с накрахмаленными уголками резали глаза морозной белизной, а люстры с золотыми подвесками таинственно мерцали в полутьме. Атмосфера ресторана оказывала расслабляющее действие, и я почувствовала, как впервые за последнее время напряжение стало потихоньку отпускать меня.
Ангел уверенно лавировал между столиками, как будто бы выискивал тот, единственный, который был предназначен именно ему.
Он подвел меня к столику у окна и подвинул стул.
– Садитесь, «просто Саша».
Официант сразу материализовался из густого воздуха и протянул нам две толстые кожаные книжки.
– Выбирайте, – кивнул мне Ангел. – Советую японскую кухню. Жара хорошо сочетается с морепродуктами.
– Ну, если вы советуете….
– Тогда я закажу за вас?
– Не возражаю. Целиком и полностью полагаюсь на ваш вкус.
– Покорные женщины мне всегда нравились.
Я подобралась.
– Что вы имеете в виду?
– О, – Ангел поднял вверх руки. – Простите. Сорвалось с языка.
Но у меня складывалось впечатление, что он здорово потешается надо мной.
Нам принесли суши и палочки. Я посмотрела на Ангела.
– Это очень просто. Смотрите… берите палочки вот так.
У меня ничего не получалось, и я почувствовала себя провинциальной неумехой.
– Умение обращаться с палочками приходит не сразу. Надо только быть внимательней.
Палочки упали на пол.
– Сейчас принесут новые.
– У меня не получится.
Ангел хмыкнул.
– Откуда такое неверие в собственные силы?
– Послушайте. – Я уже начинала закипать. Вы… все время надо мной смеетесь. Я для вас – жалкая провинциалка, случайно попавшая в хороший ресторан. Я вас не просила привозить меня сюда. И поэтому вы не имеете никакого права смеяться надо мной.
– О… – Ангел с удивлением посмотрел на меня. – Я? Смеюсь? Да вам так кажется… Это не так. Честное слово.
– Я не хочу есть. – И с этими словами я откинулась на спинку стула.
– Хорошо. Оставим японскую кухню в покое. Телячий язык с вишневым соусом вас устроит?
– Черт с вами.
Ангел рассмеялся. Его красивые ровные зубы блеснули в полумраке.
– Черт и Ангел – хорошее сочетание.
– Неизвестно только, кто есть кто.
Он подался вперед.
– А чем вы вообще занимаетесь?
– Сею разумное, доброе, вечное.
– Педагог.
– Угу. Бывший.
– А что такое?
Я рассказал ему историю с богатым папашей.
– Замечательно! Чтобы так врезать, нужна большая смелость.
Принесли телячий язык. Сам Ангел ловко расправлялся с суши.
– Я… не могла по-другому.
– Понимаю. Я и сам такой.
– Вы? – я искренне удивилась.
– Я стараюсь жить по своим правилам, которые сам же и устанавливаю. Со стороны это может выглядеть не так. Но я точно знаю цену всему. В том числе и себе.
Я подумала, что этому столичному успешному журналисту хорошо говорить о цене и о правилах. Он не жил под гнетом безденежья и страха остаться без работы, с пустыми карманами.
Мы замолчали. Я ловила на себе испытующий взгляд Ангела. Не насмешливый, а напротив – серьезный. Даже слишком серьезный. И это меня невольно пугало…
Когда я расправилась с телячьим языком, он неожиданно накрыл мою руку своей.
– Поехали ко мне. – В голосе была легкая хрипотца. Как будто бы он долго кричал на морозе и охрип. А вот рука, несмотря на прохладный полумрак, была горячей. Длинные тонкие пальцы лежали на моей руке, которая внезапно стала тяжелой и онемевшей – я не могла даже пошевелить ею. В горле внезапно пересохло; тишина накрыла меня с головой, мне даже показалось, что я оглохла.
И тут же пришло прозрение. Это московские нравы. Столичный ловелас в действии. Кто ужинает девушку, тот ее и танцует.
– Я… не могу.
– Почему? У вас кто-то есть?
– Да.
– И вы без ума от своего провинциального Ромео?
– Да что вы заладили: провинция, провинция! – рассердилась я. – Прекратите!
– Тогда в чем дело?
– А вы… – я растерялась. – Мне приказываете?
Ангел прикрыл глаза, словно я утомила его своим вопросом.
– Почти, – лениво процедил он. – Ну так как? – и он открыл глаза. В них, в этих светло-зеленых глазах таилась темнота – опасная, манящая. Я вздрогнула.
– Вас, наверное, это удивит, но я отказываюсь.
– Почему?
Я издала краткий смешок.
– Вы не находите ваш вопрос несколько странным?
– Ничуть. Это вы – очень странная девушка. Я предлагаю вам приятно провести вечер, а вы отказываетесь.
– Вы… мне не нравитесь.
Он кивнул, словно мой ответ удовлетворил его.
– Скажите проще: боитесь.
– Вас? – я рассмеялась. – Ну нет!
Но я лгала. Я действительно его боялась: насмешливого тона, колдовского взгляда, который пронизывал насквозь, его обжигающей руки. Мне хотелось юркнуть в свою норку: безопасную и удобную и не высовываться оттуда.
– Тогда – что?
Он добивал меня – точным, хорошо рассчитанным ударом. И я была не готова к этому. Случаются такие минуты, когда рисковать приходится многим, а результат – неизвестен. Есть встречи, которые лучше не иметь в активе, а отнести к числу нереализованных возможностей. А потом когда-нибудь вспоминать о них с легким вздохом сожаления: «Да… могло бы быть все по-другому…»
Я понимала, что вечер может закончиться самым непредсказуемым образом. Меня не тянуло к Ангелу. Но это было даже опасней. Я понимала своим чутьем, нутром, что переварить его и выплюнуть не получится. Здесь не будет легкого приятного секса, здесь будет нечто другое – то, что поднимет меня вверх и с такой же страшной силой швырнет вниз.
