– Благодарю вас, мэм. Я в порядке. Как прошел прием у миссис Монтгомери?
– Все было, как мы и ожидали, Фиби, – бросила она высокомерно. В голосе ее звучали пренебрежительные нотки, но глаза оставались добрыми. – Мне рассказали о событиях прошлой ночи.
Фиби посмотрела на Хантера, гадая, как далеко зашел он в своем рассказе. Их взгляды встретились.
– Вся деревня только и говорит о бедной миссис Битти. Миссис Фрейзер, местная болтушка, с утречка пораньше рассказала все матери.
– Это жена сэра Хэмиша Фрейзера, – раздраженно поправила сына миссис Хантер. – Признаюсь, она весьма назойливая особа.
Хантер отошел от окна и занял место напротив Фиби и матери. Миссис Хантер нахмурилась, но во взгляде не осталось и следа от прежней злости. Повернувшись к девушке, она улыбнулась:
– Нет причин для беспокойства, Фиби. Я встретила Элизу Фрейзер вскоре после того, как Себастьян мне все рассказал.
Фиби с изумлением уставилась на миссис Хантер, потом перевела взгляд на Хантера.
– Я бы, наверное, так не смогла, – призналась миссис Хантер.
Себастьян просидел в гостиной около часа. По правде говоря, Фиби радовалась тому, что отношения между матерью и сыном несколько потеплели, но все же, когда он ушел, почувствовала облегчение. Время от времени события прошлой ночи находили отклик в ее душе. Впечатления еще слишком свежи в сознании Фиби: Хантер не позволил ей остаться в доме Битти одной, находился с ней до конца, а когда на обратном пути она дала волю слезам, проявив слабость, она увидела в его глазах нежность и сочувствие. Ласковое прикосновение губ сказало больше, чем тысяча страстных поцелуев. Столь незначительное проявление нежности растопило между ними лед. Фиби осознала всю глубину своих чувств к нему. Она боялась случайно выдать свои переживания миссис Хантер.
На следующее утро горничная принесла в спальню Фиби свежевыстиранное синее платье.
– Большинство пятен отошло еще в холодной воде, но не все отстиралось, мисс, – прозвучал голос служанки. Обе девушки внимательно смотрели на платье, которое Фиби держала напротив света.
Коричневатые пятна походили на темные острова в море выцветшего синего муслина.
– Можно попробовать скрыть следы, украсив платье лентами и кружевами. Я подумаю, как лучше это сделать, – проговорила Фиби.
– На это уйдет достаточно много ленты, – рассуждала вслух горничная. – Но, думаю, вы правы. Хотите, я все сделаю, мисс?
Фиби улыбнулась и покачала головой:
– Я сама справлюсь. Но все равно спасибо тебе.
Служанка сделала реверанс и направилась к двери.
– Ох, мисс. – Она остановилась, повернулась к Фиби и протянула ей письмо. – Прежде чем постирать платье, я проверила все карманы и нашла это.
– Спасибо, Агнесс, – сказала Фиби, но служанка уже скрылась.
То самое письмо, которое Хантер вручил ей позавчера, – от Эммы, оно так сильно его разозлило. Казалось, прошло сто лет с тех пор, как разворачивалась сцена в коридоре.
Фиби сломала печать и развернула письмо. Но не успела пробежать глазами и пару строк, как по спине прошел неприятный холод, оставляя предчувствие чего-то ужасного.
«Я очень обеспокоилась, узнав, что тебе предстоит сопровождать миссис Хантер в Блэклок к сыну. Ты должна кое-что знать о Себастьяне Хантере». Слова Эммы поразили девушку, она резко опустилась на кровать и поняла – письмо не предвещает ничего хорошего. Она опустила глаза и продолжила читать.
«Ты уже знаешь о большой глупости, которую совершил Кит, и о всех нынешних несчастьях нашей семьи».
Кит, брат Эммы, растратил огромные средства из-за пристрастия к карточным играм, вследствие чего семья потеряла все свое состояние, дом и репутацию, полностью разорившись.
«Себастьян Хантер был главарем банды. Он втянул Кита в свою шайку. Кит всегда ему подражал, буквально в рот заглядывал, в общем, восхищался Хантером, если, конечно, в этом человеке есть хоть что-то, достойное восхищения. Ему ни до чего нет дела, кроме своих эгоистичных помыслов. Хантер привел его в карточный салон в ту ночь, когда он все проиграл. Хантер втянул его в это безрассудство. В самом деле, дорогая Фиби, если Хантер ворвется в твою жизнь, он без колебания разрушит ее полностью. От всего сердца умоляю тебя, Фиби, прислушайся к моим предостережениям. Опасайся Хантера».
Холодная тень легла на сердце Фиби. Она уставилась в письмо Эммы. Слова подруги перекликались с предупреждениями отца. Уже два человека, которых она очень любила и которым доверяла больше всего, предостерегали ее от Хантера. Их советы очень отличались от ее собственного мнения о Себастьяне. Она знает его, как человека, который заботится о своих арендаторах, лично к ним наведывается, дает деньги, продукты и белье. Глухой темной ночью, в проливной дождь он выехал на дорогу, где произошла авария, чтобы помочь пострадавшим людям. Он спас ее от разбойников, нашел повитуху и лично привез ее в дом Битти. Фиби подумала, что никогда не забудет сцену в гостиной, когда Хантер нянчил детей Рены Битти. Но больше всего ей не давал покоя нежный поцелуй Хантера, когда на обратном пути переживания овладели ею, и она не смогла сдержать слез.
Девушка подошла к окну, устремила взгляд на болота и темные воды озера. День был прохладным и серым, словно лето уже давно кончилось. Она закрыла глаза, не зная, чему верить.
Хантеру пришлось ждать до утра, чтобы последовать в кладовую за Фиби, где та стала перемешивать в горшочке крем для лица.
Он выгнал горничную, которая мыла посуду, и закрыл за ней дверь.
– Себастьян, – удивленно прошептала она. – Вы что, хотите, чтобы поползли сплетни?
– Это единственный способ поговорить с вами наедине.
– Вам не надо было сюда приходить. – Она отвернулась и снова принялась колотить толкушкой по стенкам горшка.
– Вы должны были рассказать мне о своей сестре, Фиби.
Она остановилась, толкушка вылетела из рук.
– Если бы я только знал… – Слова давались ему с трудом. – Прошлая ночь стала для вас настоящей пыткой.
Фиби покачала головой, избегая его взгляда. Хантер подошел к ней, взял из ее рук горшок и нежно развернул лицом к себе.
– Сами по себе роды – не такое уж страшное приключение. Я старалась не думать ни о чем, кроме миссис Битти и ее малыша.
– А по пути назад, когда все закончилось, о чем вы думали?
– Трудно сказать, – призналась она.
– Почему вы мне ничего не рассказали, когда мы были наедине?
– Я старалась никогда не говорить об Элспет или ребенке. Любое упоминание о ней доставляет моему отцу такую боль, что, когда она умерла, он даже имени ее не хотел слышать в доме. Это так ужасно… – Фиби закрыла лицо руками. – Я не хочу об этом говорить, даже думать. Иначе я опять заплачу. Только не здесь, только не сейчас.
