— Я не нуждаюсь в твоей поддержке. Не надо мне сыпать соль на раны и рассказывать о том, как же хороша голландская тюрьма.
— А тебя за что здесь закрыли?
— Я же сказала, что ни за что.
Нашу беседу нарушил зашедший в камеру полицейский, который пригласил меня на выход. Я испуганно посмотрела на полицейского и пошла следом за ним. Я не знала, что ждет меня впереди, поэтому боялась радоваться тому, что меня выпускают. А вдруг меня и в самом деле пригласили не за тем, чтобы отпустить на свободу, а повели на допрос в связи с тем, что открылся факт смерти Хенка и его сына? А что, если после допроса меня увезут куда подальше, а потом и вовсе отправят в тюрьму отбывать срок? Быть может, незнакомец не зря рассказывал мне о всех достопримечательностях голландской тюрьмы? А то вдруг меня поселят в камере, и я не буду знать о том, что могу взять в аренду холодильник, телевизор и кофеварку…
Мне показалось, что еще немного — и от этих мыслей расколется моя голова. Когда я шла по коридору, у меня было какое-то странное ощущение, что все, что происходит со мной, — это просто страшный сон. Я была напряжена, как струна. Становилось все тяжелее и тяжелее дышать, я почувствовала, что все плывет у меня перед глазами. Когда наконец меня привели в комнату, в которой офицер писал рапорт и заполнял какие-то бланки, я увидела стоявшую у самого входа полную ярко накрашенную женщину лет тридцати и послушно встала у стены.
— Привет, я Марьяна, — расплылась в добродушной улыбке женщина.
— Вы русская? — не могла не обрадоваться я.
— Самая что ни на есть настоящая. Когда-то проживала во Львове. Я пришла за тобой.
— За мной?
— Я обо всем договорилась.
— Вы хотите сказать, что я свободна? — я задала вопрос дрогнувшим голосом.
— Хватит называть меня на «вы». Я что, такая старая? — рассмеялась женщина и подмигнула полицейскому. Тот махнул рукой, давая нам понять, чтобы мы быстрее уходили.
— Я свободна? — повторила я тот же вопрос.
— Пошли быстрее. Видишь, нам дали знак, чтобы мы побыстрее убирались. В любой момент может приехать начальство, тогда я вряд ли отсюда тебя вытащу.
Как только мы вышли на улицу и я вдохнула воздух, пахнущий свободой, Марьяна подвела меня к своей машине и пригласила сесть в нее.
— А ты, наверное, из русского посольства? — задала я вопрос, закрывая за собой дверь, но тут же засомневалась в своем предположении. Уж больно Марьяна была ярко накрашена, да и одета она была как-то вызывающе. — Или вы из какой-нибудь службы социальной помощи?
— Конечно, я из службы социальной помощи. Я приехала, чтобы тебе помочь.
— А тебе сообщила обо мне полиция?
— Она, родимая. Я держу с ней связь. Мне позвонили, сказали, что у одной русской девушки без документов неприятности, и я поспешила к тебе на помощь.
— А я и подумать не могла, что здесь так все налажено. Мне казалось, что если русский человек попал в беду, то, по большому счету, он здесь никому не нужен.
— Что ты, я же за тобой приехала, — Марьяна не замолкала ни на минутку и щебетала со мной, как старая приятельница. — Так что, дорогуша, мы едем с тобой в Амстердам.
— В Амстердам?!
— А ты что, не хочешь?
— Еще как хочу!
Я испытывала двойную радость от того, что еду именно в этот город. Во-первых, это же здорово, что мы уезжаем как можно дальше от этих ненавистных мне мест и от того злосчастного дома, в котором я невольно совершила преступление. Ведь если так разобраться, я просто оборонялась. Меня били, пинали ногами, подкладывали под кучу мужиков, лишая воли и рассудка, а я лишь всего-навсего кинула в своего насильника статуэткой. Я совсем не виновата, что она попала ему прямо в голову. Во-вторых, даже если Марьяна затянет с моим отправлением на родину и на пути встанет куча бюрократических проволочек, вполне возможно, что в том полицейском участке, из которого она меня вызволила, уже будут знать о трагедии, произошедшей в доме Хенка. Конечно же, в первую очередь об этом сообщат ей. И если вдруг Марьяна начнет способствовать тому, чтобы меня взяли под стражу, у меня есть шанс удрать и скрыться в улочках Амстердама.
В конце концов, потеряться в большом городе намного проще, чем в маленьком. И все же у меня совсем нет времени, чтобы тянуть с отъездом из этой страны, пока меня не арестовали.
Я вновь посмотрела на Марьяну и с волнением в голосе произнесла:
— Марьяна, а тебе сообщили, что со мной произошло?
— Сообщили, дорогуша, что ты попала в крайне неприятную историю. У тебя украли сумку с деньгами, документами и обратным билетом. Приятного мало. Но ты не переживай. Самое главное, что я забрала тебя из полицейского участка.
— Я даже не знаю, как тебя отблагодарить, — произнесла я.
— Не переживай, еще успеешь. Как там в камере-то, мрак?
— Ужас, такие неприятные личности. Я в подобных местах еще никогда не бывала. Познакомилась с одной русской девушкой с грудным ребенком на руках. Она жертва домашнего насилия. Ее муж избил. Она сначала в приют собиралась, а когда муж за ней пришел, не раздумывая, пошла к нему. Вот такие дела.
— Дела семейные совсем непредсказуемые. А тебя, я смотрю, тоже хорошо разукрасили. Как бы ты фингал волосами ни закрывала, его все равно видно. Что за изверги тебе попались? Я понимаю, забрали бы просто сумку, но бить-то зачем? Вот гады! Но ничего, у меня такое средство есть сильное: помажешь, примочки поделаешь, не заметишь, как все рукой снимет. Я им только в экстренных случаях пользуюсь, а сейчас самый что ни на есть экстренный случай.
— Марьян, а куда мы едем?
— Я же тебе сказала, в Амстердам.
— Я это поняла. А куда именно? Есть какой-то приют для таких, как я?
— Конечно есть, дорогая. Именно туда я тебя и везу.
— А как быстро меня отправят обратно в Россию?
— Как только будут готовы документы и я улажу все формальности.
— Но мне нужно как можно быстрее!
— Я хорошо понимаю тебя, деточка, но я ведь тоже не господь бог. Я буду делать все, что в моих силах. Было бы намного хуже, если бы ты до сих пор сидела в полицейском участке и ждала у моря погоды. Еще неизвестно, чем бы все это закончилось.
Дорога до Амстердама была неблизкой. Я смотрела на проезжающих мимо велосипедистов и улыбалась.
— Марьяна, а ты давно в Амстердаме?
— Уже восемь лет, — сунув сигарету в рот, ответила женщина.
— Приличный срок. Во Львов не тянет?
— Я уже здесь прижилась. Работа хорошая, зарплата отличная. Никуда меня отсюда не тянет.
— А ностальгия?
— Бывает, конечно, но если так разобраться, во Львове меня никто не ждет. Детдомовская я. Так что родных у меня там все равно нет.
