— Ты с ним не поехала?
— Я закатила ему истерику. Но он смог меня убедить в том, что нет необходимости ехать в пять звезд. Это просто выкинутые деньги. Можно поехать в три звезды, но зато несколько раз в год. Я только потом поняла, что все голландцы всегда живут по средствам. Пусть они живут в скромном доме, но зато в своем собственном. Пусть три звезды, но зато несколько раз в году. Ну не могут они брать взаймы и жить в долгах. Не такие они. Для них важно образование их детей, путешествия, сумма, отложенная на старость. У голландцев есть уверенность в том, что прогнозируемая инфляция не отберет у них деньги. У них есть уверенность в завтрашнем дне, а это дорогого стоит. А если быть откровенной, то мне очень нравятся голландцы.
— Чем же?
— Это на редкость терпимый и открытый народ.
— Я вижу, — усмехнувшись произнесла я и посмотрела на двух обнявшихся молодых людей.
— А, ты про это! Амстердам действительно рай для сексуальных меньшинств. Здесь даже неузаконенный праздник такой есть: «День меньшинств». Вон видишь еще один магазинчик?
— Вижу. И что там?
— Его название переводится на наш язык как «Презервативия». Очень необычный бутик. Здесь самый большой в Европе выбор презервативов любого цвета, формы, запаха и даже вкуса. Некоторые даже изготовлены известными дизайнерами в нескольких экземплярах. Это тебе не Россия, где презервативы продаются только в аптеках или на кассах в супермаркетах. Тут отдельный сногсшибательный магазин. В Амстердаме есть также памятник мужскому достоинству. Вверх бьет струя воды, и вокруг нее крутятся два мраморных шара. И незабываемый музей презервативов!
— Впечатляет…
— Ты посмотри, как здесь много бутиков. Если хорошо постараться, то здесь всегда можно отыскать какие-нибудь новомодные феньки. В некоторых магазинчиках здесь можно даже купить одежду из конопли.
— Я смотрю, здесь все на конопле просто помешаны.
— А ты зря улыбаешься. Одежду из конопляной ткани трудно износить. Она не рвется и не протирается. А еще здесь прикольные рынки, особенно сырные. Сырные рынки открываются каждую пятницу утром с апреля по октябрь. И конечно же, тут просто шикарные цветочные рынки. Сотни, тысячи бутонов! Такие краски! Такой аромат!
— Я бы никогда не хотела жить в Амстердаме, — категорично ответила я и тут же добавила: — Слишком утомляет эта атмосфера.
— Ты просто еще как следует не узнала этот город. Чтобы узнать Амстердам, нужно поплавать по его каналам. Тут есть станция водных велосипедов. Нужно посетить сыроварню и мастерскую по производству деревянных башмачков. Я называю Голландию «второй Венецией». Как ни крути, а они чем-то похожи.
Я посмотрела на аккуратные домики, а Марьяна тоном экскурсовода тут же мне пояснила:
— В этих домах такие крутые винтовые лестницы, что жильцам приходится забираться по ним ползком. Лифтов в них нет.
— А это что? — я показала на расставленные повсюду открытые туалеты, в которых не было ни окон, ни дверей.
— Это туалеты. Просто голландцы пьют слишком много пива. Они подходят к совершенно открытым туалетам и, никого не стеснясь, делают свое мокрое дело.
— Надо же, открытые туалеты для мужчин, секс-шопы, кинотеатры, в которых крутят фильмы эротического содержания. Повсюду целуются девушки с девушками, парни идут в обнимку, щиплют друг друга за попку. На лавочках курит травку молодежь. Это что ж за страна такая?
— А вот и знаменитая улица Красных Фонарей. Видишь, все туристы прячут камеры. Снимать на камеру здесь запрещено.
— А что находится на этой улице?
— Специализированные кинотеатры для взрослых, комнаты, где якобы делают тайский массаж, но на самом деле дело никогда не обходится одним массажем, секс-шопы. В витринах полуобнаженные девушки.
— Это что-то типа нашей Тверской? Там тоже девушки на морозе стоят.
— Там они на морозе, а здесь в тепле и за стеклом. Они платят налоги. Так что все вполне пристойно. Заезжать на улицу нельзя. Там просто освещенные розовым светом витрины, за которыми сидят полураздетые барышни. Розовый свет является своеобразной приманкой.
Мы проехали мимо улицы Красных Фонарей и, остановив машину рядом с одной узенькой улочкой, вышли. Я слегка наклонилась и подергала затекшими ногами.
— Гашиш! Кок! Героин! ЛСД! — послышались за моей спиной незнакомые мужские голоса.
— Не откликайся, — предупредила меня Марьяна и, взяв за руку, повела за собой.
— Марьяна, а куда мы приехали? Здесь мне помогут?
— Дорогая, здесь тебе обязательно помогут.
Марьяна завела меня в небольшую комнату, в которой почему-то не было окон, и предложила сесть друг напротив друга за стол.
— Ну, как здесь тебе?
— Я даже не знаю, — неуверенно ответила я. — Мне здесь не жить.
— Первое время тебе придется пожить именно здесь.
Неожиданно женщина изменилась в лице и заговорила достаточно резким и жестоким голосом:
— А теперь слушай меня внимательно. Я выкупила тебя в полицейском участке за большие деньги. У меня прямая связь с полицейским участком. Мне всегда сообщают о поступлении таких молоденьких и симпатичных нелегалок, как ты.
Я слушала Марьяну и чувствовала: что-то не так и, по-моему, я куда-то влипла. Только вот куда, пока я еще не могла понять.
— Марьяна, я что-то не очень понимаю, о чем ты говоришь. Ты поможешь мне вернуться на родину?
— Нет, — усмехнулась Марьяна.
— Но ты же из службы социальной помощи?
— Я действительно оказываю социальную помощь.
— Тогда я тебя не очень понимаю.
— Даю тарелку супа, крышу над головой, но мою помощь нужно отрабатывать.
— Каким способом?
— Милочка, у нас, у баб, есть только один способ отрабатывать деньги. Другого еще никто не придумал.
— Что ты имеешь в виду?
— Не будь дурой и не делай вид, что ты не понимаешь, о чем идет речь.
Почувствовав неладное, я принялась перебирать в голове всевозможные варианты дальнейших событий и то, как мне вести себя дальше. Остановившись на том, что мне нужно как можно быстрее уносить ноги от этой подозрительной Марьяны, я выдавила из себя улыбку и, собрав остатки самообладания, произнесла:
— Извини, но мы с тобой неправильно друг друга поняли. Мне тарелка супа и крыша над головой не нужны. Я сюда не на заработки приехала. Мне нужна срочная депортация на мою родину. А за тарелку супа пусть работает кто-то другой, кому деньги нужны, а я на своей родине неплохо была устроена.
— Ты хочешь обратно в полицейский участок?
— Я с этим как-нибудь сама разберусь.
