Когда Лорел вызвалась поработать в книжном магазине, чтобы мама осталась дома с отцом, та крепко обняла дочь и прошептала «Спасибо». Папа выглядел ужасно – как блеклая карикатура на самого себя. Он пытался шутить и улыбаться, но даже это давалось ему с трудом.
Лорел вошла в магазин под веселый звон дверного колокольчика.
Медди подняла глаза и просияла.
– Лорел, ты хорошеешь с каждым днем!
Они обнялись, и Лорел с удовольствием задержалась в ее успокаивающих объятьях. Медди всегда пахла печеньем, пряностями и чем-то еще, неведомым и неуловимым.
– Как папа? – спросила Медди, не убирая руки с ее плеча.
На сей раз Лорел не смогла ограничиться простым «нормально».
– Он ужасно выглядит. Кожа да кости, прямо скелет. Мама пытается ему помочь, но все безрезультатно.
– Иссоп с солодкой тоже не помогают?
Лорел печально улыбнулась.
– Я тоже первым делом это спросила.
– Чудодейственное средство, насколько мне известно.
– Не для папы. Не на этот раз.
– Я каждую ночь ставлю за него свечку.
Свечи были для Медди тем же, чем иссоп и солодка для Лорелиной мамы, – средством от всех бед. Набожная католичка, она держала на подоконнике свечной ящик и зажигала свечи по любому поводу, будь то рак у знакомого прихожанина или сбежавшая от соседа кошка. И все же Лорел была ей благодарна.
– Папа составил график на следующую неделю.
Медди рассмеялась.
– Слег, а графики составляет! Значит, умирать пока не собирается. – Она протянула руку. – Давай посмотрю.
Медди внимательно изучила написанный от руки график.
– Вижу, он урезал часы работы магазина.
Лорел кивнула.
– Работников не хватает.
– Ну и правильно. Я давно ему говорила, что глупо так рано открываться. Кто в восемь утра пойдет за книгами? – Она наклонилась ближе и заговорщицки прошептала: – Если честно, мне и самой лень вставать в такую рань.
Несколько часов они проработали довольно весело, избегая разговоров о Лорелином папе, хотя мысли о нем не покидали девушку ни на минуту. В конце дня она оставила Медди заканчивать бумажные дела и приклеила к двери объявление, в котором извинилась перед покупателями за преждевременное закрытие магазина.
Лорел шла домой медленно: все тело ныло – приходилось ворочать коробки с книгами. Свернув за последний угол, она увидела на подъездной дорожке большой автомобиль. Красно-белый. Скорая помощь. Сообразив, что это значит, Лорел помчалась к дому и вбежала в гостиную как раз в ту минуту, когда санитары спускались по лестнице с носилками, на которых лежал ее отец. Мама шла следом.
– Что случилось? – спросила Лорел, не сводя взгляда с отца.
По маминому лицу струились слезы.
– Его начало тошнить кровью. Пришлось вызвать «скорую».
Санитары наконец освободили лестницу, и Лорел крепко обняла маму.
– Все хорошо, мам. Он бы не стал возражать.
– Он не доверяет врачам, – растерянно пробормотала мама.
– Неважно. Сейчас это необходимо.
Мама кивнула, но так, словно и не услышала Лорел.
– Я поеду с ним. В машину пускают только одного человека. Я позвоню тебе из больницы, когда все устроится.
– Да, поезжай.
Лорел едва успела надеть ей на плечо сумку, пока она рассеянно, не видя ничего вокруг, шагала за санитарами к машине. Когда двери закрывались, мама даже не посмотрела на Лорел.
Провожая взглядом «скорую», она чувствовала в груди тошнотворную, сдавливающую тревогу. Родители никогда не попадали в больницу – только пару раз навещали родственников. Хотелось верить, что у папы просто тяжелый грипп, который скоро пройдет сам собой. Увы, это явно не тот случай.
Лорел вошла в дом и обеими руками закрыла за собой дверь. Щелчок замка эхом отозвался в пустом коридоре. Без родителей дом казался таким огромным и пустым… За последние пять месяцев она не раз сидела дома одна, но сегодня все было иначе. Она испугалась. Ее руки дрожали, когда она запирала дверь. Лорел соскользнула на пол и долго сидела в коридоре, пока последние лучи солнца не померкли, оставив ее в непроглядной темноте.
С наступлением тьмы пришли и незваные черные мысли. Лорел с трудом поднялась на ноги и поспешила на кухню, где включила весь свет, какой только могла. Усевшись за стол, она достала учебник английского и хотела сделать уроки, но после первого же предложения буквы поплыли у нее перед глазами – бессмысленная тарабарщина.
Лорел положила голову на книгу. Она думала о магазине, о Тамани и о Дэвиде, потом мысленно возвращалась к родителям – и так по кругу, снова и снова, пока глаза не начали слипаться.
Громкий звонок пробудил ее от странного тяжелого сна. Лорел сосредоточилась на звуке, с трудом нажала кнопку «Ответить» на телефоне и сонно прохрипела:
– Алло.
– Привет, родная, это мама.
Лорел тут же очнулась и посмотрела на смятый учебник.
– Что сказали врачи?
– Сегодня же начнут давать антибиотики. Хотят посмотреть, что будет завтра… Он еще даже не в палате, а уже стемнело. Так что оставайся дома, завтра приедешь, ладно?
Лорел замешкалась. Ее не покидало смутное, необъяснимое чувство, что если она приедет в больницу, то сможет как-то помочь папе. Глупости! Завтра вот-вот наступит.
Нарочито беспечным голосом Лорел пролепетала:
– Не волнуйся за меня, мам.
– Я тебя люблю.
– И я тебя.
Лорел вновь оказалась одна в пустом доме и почти бессознательно нашла в записной книжке номер Дэвида. Лишь услышав его голос, она поняла, кому звонит.
– Дэвид? – заморгав, сказала Лорел. – Э-э, привет. – Она бросила взгляд за окно: в темном небе сияла луна. Сколько же сейчас времени? – Ты можешь прийти?
В дверь позвонили, и Лорел впустила Дэвида.
– Прости, пожалуйста, за звонок, – запричитала она. – Я понятия не имела, что уже так поздно!
– Ничего страшного. – Дэвид твердо положил руки ей на плечи. – Сейчас всего десять, и мама разрешила мне вернуться в любое время. В жизни всякое бывает. Чем я могу помочь?
Лорел пожала плечами.
– Мама уехала… мне стало так одиноко.
Дэвид обнял ее за плечи, и она прижалась к его груди. Несколько минут Лорел нежилась в успокаивающих объятиях. По сравнению с ней Дэвид был такой твердый и теплый: она сжала его крепко-крепко, до боли в руках, и на миг ей даже подумалось, что все не так плохо.
Наконец она отстранилась. Ей тут же стало неловко: уж очень долго они обнимались. Но Дэвид только улыбнулся, сел на диван и взял ее гитару.
– Кто играет? – спросил он, зажав случайный аккорд. – Твой папа?
– Нет… вообще-то я. На занятия не хожу – так, сама потихоньку учусь.
– Почему ты раньше не говорила?
Лорел покачала головой.
