Уже темнело, когда Мэри пришла домой. Таверна казалась черной и необитаемой, как обычно Двери и окна были на засовах. Идя с задней части дома, она постучала в дверь кухни. Тетя Пейшенс тотчас впустила ее, расстроенная и бледная.
— Твой дядя тебя целый день спрашивал. Где ты была? Уже почти пять часов, тебя нет с самого утра.
— Я гуляла на болотах — думала, что буду не нужна. Зачем я понадобилась дяде Джозу?
Она почувствовала, как на нее накатывается волна страха, и с опаской посмотрела на постель — пусто.
— Где он? — спросила Мэри. — Ему лучше?
— Он захотел посидеть в гостиной, говорит, что ему надоело в кухне. Сидел там у окна весь день, ожидал тебя. Поговори с ним помягче, Мэри, не перечь ему. Когда он начинает отходить после запоя, его нельзя злить. Он может делать наперекор, может даже впасть в ярость. Ты ведь будешь осторожна с ним, Мэри, правда? — залпом проговорила тетушка.
Тетя Пейшенс снова стала такой, какой была до запоя мужа — на нее горько было смотреть: руки дрожали, губы кривились в тике, она боязливо озиралась при разговоре.
— Что он хочет от меня? — допытывалась Мэри. — Он со мной никогда не ведет бесед. Что ему нужно?
Тетя Пейшенс замигала, не зная, что ответить.
— Это его очередная прихоть, — сказала она. — Бормочет что-то сам с собой. В такие минуты не следует придавать значения тому, что он говорит. Он не совсем в себе. Я пойду, скажу ему, что ты пришла.
Она засеменила по коридору к гостиной. Мэри налила себе воды из кувшина — страшно хотелось пить, в горле пересохло и от дороги, и от волнения перед предстоящей беседой с дядей. Стакан дрожал в руке. Она мысленно выругала себя. Только что на болотах ей было все нипочем, но стоило переступить порог таверны — мужество покинуло ее. Дрожит, как младенец. Тетя Пейшенс вернулась на кухню.
— Сейчас он спокоен, задремал в кресле, может так проспать весь вечер. Давай поужинаем пораньше и можем спать. Я тебе оставила кусок пирога.
Мэри не хотелось есть, но она заставила себя проглотить что-то. Выпила две чашки горячего чая. Обе молчали. Без единого слова убрали со стола. Девушка подбросила торфа в огонь и присела у плиты на корточках. Кухня быстро наполнилась едким дымом, щипало глаза. Торф хорошо горел, но тепла Мэри не ощущала.
Часы в холле пробили шесть раз неожиданно громко. Мэри считала удары, затаив дыхание. Казалось, удары нарочно заглушают тишину и длятся вечность. Потом до кухни снова донеслось мерное тикание. В гостиной было тихо, девушка прислушалась — никаких звуков; она облегченно вздохнула. Тетя Пейшенс занималась рукоделием, низко склонившись над столом.
Вечер тянулся долго, но вот и он уже близился к концу, степенно и точно, как всегда, переходя в ночь. А хозяина все не слышно. Мэри клевала носом, страшно хотелось спать, глаза слипались. В полусне она слышала, как поднялась со своего стула тетя Пейшенс, убрала шитье в буфет и сказала:
— Я иду спать. Твой дядя теперь долго не проснется, он, должно быть, устроился там на ночь. Не стану тревожить его.
Мэри что-то пробормотала в ответ, до нее смутно донеслись легкие шаги тети по лестнице и скрип половиц. Дверь на втором этаже мягко закрылась. Стало совсем тихо, сон сковал ее тело, звук часов казался шагами по пыльной дороге: раз… два… раз… два… размеренно, все вперед, все вперед и вперед. Она вдруг очутилась на болоте возле ручья, но тяжелая ноша мешала ей идти. Если бы можно было сбросить ее и прилечь отдохнуть… Почему-то стало холодно… Ботинки совсем промокли. Надо пройти дальше от дороги на более высокое место… Огонь совсем потух… нет огня… Мэри открыла глаза — она лежала на полу возле печи, у плиты, рядом с кучей золы. В кухне было холодно, свеча догорала, комната погружалась в темноту. Она зевнула, вытянула вперед закоченевшую руку. Внезапно ее взгляд привлекла дверь, она открывалась медленно и рывками, по дюйму за один раз.
Мэри села и замерла, руками опираясь в пол, чтобы не двигаться. Она ждала. Дверь открылась еще на дюйм, затем распахнулась, ударившись о стену. На пороге стоял Джоз Мерлин, нетвердо держась на ногах, протянув руки перед собой.
Сначала девушка думала, что он не видит ее, глаза Джоза уставились в стену, он не двигался и не входил в кухню. Она пригнулась, чтобы спрятаться за стол в надежде, что ее не заметят. Однако он повернулся и пошел к ней, не произнося ни слова. Вдруг она услышала его хриплый шепот.
— Кто там? Что ты здесь делаешь? Почему не отвечаешь?
Восковая маска вместо лица, налитые кровью глаза уставились на нее, не узнавая. Мэри не двигалась.
— Брось нож сейчас же, я приказываю, — хрипел он.
Мэри ухватилась за ножку стула и ждала не дыша.
Шаря руками в воздухе, он медленно подбирался к ней; вот он уже рядом.
— Дядя Джоз, — тихо позвала Мэри. — Дядя Джоз…
Он нагнулся, разглядывая ее скрючившуюся на полу фигуру, провел рукой по ее волосам, коснулся губ.
— Мэри, — сказал он. — Это ты, Мэри? Почему ты не отвечала мне? Куда они делись? Ты их видела?
— Вы ошибаетесь, дядя Джоз, здесь никого нет, кроме меня. Тетя Пейшенс наверху. Вам плохо? Я могу помочь?
Он осмотрел все углы.
— Я не боюсь их, — шептал Джоз. — Мертвые не могут повредить живым. Они растаяли, как свеча… Ведь так, Мэри?..
Она кивнула, заглядывая ему в глаза. Дядя тяжело опустился на стул, положив на стол вытянутые руки. С трудом вздохнул воздух, провел языком по запекшимся губам.
— Это мне кажется, только кажется. В темноте меня преследуют их лица, я просыпаюсь в холодном поту. Во рту пересохло. Вот ключи, Мэри, сходи в бар и принеси мне бренди.
Он протянул связку. Дрожащими руками Мэри взяла их и выскользнула из кухни. В коридоре она остановилась в нерешительности. Может, ей лучше удалиться к себе, пусть побудет один в кухне. Девушка направилась к лестнице. Вдруг услышала его окрик.
— Куда ты идешь? Я тебе сказал: принеси бренди из бара.
Было слышно, как он встал, опрокинув стул. Она бросилась в бар, нашла в темноте бутылку и вернулась в кухню. Дядя сидел за столом, голова свалилась на руки, словно у спящего. При звуке шагов он очнулся, протянул руку за бутылкой, наполнил стакан и начал пить, не спуская с нее глаз.
— Ты хорошая девочка, — сказал он. — Ты мне нравишься, Мэри. Голова у тебя хорошо соображает, и смелость есть. Из тебя выйдет надежный компаньон в любом мужском деле. Тебе следовало родиться парнем.
Он посмаковал бренди и, глупо улыбнувшись, поднял палец, затем медленно повернул его, указав на бутылку, и подмигнул.
— За это неплохо платят. Лучший сорт из всего, что можно купить за деньги. У самого короля Георга, ручаюсь, не найдется лучшего бренди в его знаменитых погребах. А мне что это стоит? Ни ломанного гроша. У нас в таверне «Ямайка» вино бесплатное.
