— И что, все? Больше из вас никто не пытался выяснить, что да почему? — подняла она свою голову с моих колен и заглянула в глаза.
Видеть боль в глазах дочери — это сравнимо с тем, что тебя медленно режут на куски. Как бы мне хотелось поскорее избавить ее от этой обиды и боли, да только так не бывает. Ее лишили отца в детстве, меня лишили любимого, вопрос «Кто это сделал?» напрашивался сам собой, чем и поинтересовалась моя бедная девочка.
— Мам, кому это было надо?
— Не знаю…
— Я знаю! — послышался охрипший голос Костика.
Он стоял на пороге комнаты и ждал нашей реакции на его появление. Мы молча смотрели на него, ожидая ответа на заданный вопрос Виктории, который интересовал меня не меньше. В машине, когда я увидела впервые липовое письмо якобы от меня, мысли то и дело вертелись вокруг одного и того же вопроса «Кто посмел?»
— Это мои родители. Пока я ждал, чтобы вы немного поговорили, я успел побеседовать со своей матерью. Немного блефа, и она призналась в содеянном, — мрачно сказал Орловский, ступая во внутрь комнаты. Позади него нарисовался и Андрей. Виктория, увидев его, кинулась в его открытые объятия, продолжая всхлипывать. Она понимала, что теперь нет препятствий для их близости, и нет ничего лучше для утешения, чем объятия любимого.
— Неужели только твои родители? — встаю и подхожу к нему вплотную, понимая, что он не договаривает.
— Натель, не надо ворошить прошлое, — попытался он меня обнять.
Ловко уворачиваюсь от его объятий и твёрдым голосом произношу:
— Нет, Орловский, так не пойдёт! Если в этом так же замешаны мои родители, а что-то мне подсказывает, что это так, они тоже должны ответить за свой поступок! Боже, да моя мама даже не призналась мне в этом, когда узнала, что я беременна…
— Натель, дорогая…
— Что «дорогая»?! Ты хоть на минутку можешь представить, что я пережила?! Ты хотя бы знаешь о том, что я через неделю купила билет на самолёт и сбежала от родителей, чтобы поговорить с тобой?! И не успела я приземлиться, как увидела на всех журналах твоё счастливое лицо с какой-то девушкой, а под этими фото большими буквами было написано о вашей помолвке! Свадьба года!.. Ни дать ни взять! — разошлась я не на шутку.
— Нат, — делает он шаг в мою сторону.
— Нет! — вытянула я руку вперёд, чтобы он не приближался. — Это ещё не все! Когда я узнала, что беременна Викторией, я вновь, как идиотка, приперлась в город и решила идти до конца. Приехала к тебе домой, где мне твои родители любезно объяснили, что ты тайно женился на любви всей своей жизни и сбежал с ней из страны! А потом ты вернулся уже с женой и ребёнком! Как ты думаешь, что именно я должна была подумать, увидев, что ты действительно женился ещё и на другой девушке, а не на той, что тебе сулили?! Правильно, что ты машешь головой, я действительно поверила в то, что ты женился на своей тайной любимой, а я — некий спор, который ты пытался выиграть! Ну, в письме, как там написано, что ты хотел сначала всем доказать то, что отличницу можно совратить, а потом понял, что тебя затянуло, и решил не делать мне больно и просто расстаться, так как ты меня не любишь, и на бал идешь с другой… Короче, ты сам все читал!
— Нат… Перестань, ведь ты уже поняла, что я не писал этого письма. Как, впрочем, и ты своё мне не писала. Я ничего в то время не знал о твоих приездах. А женился я из вредности и глупости! Прости, сын, мне жаль, что ты это слышишь, — развернулся он к детям, которые, кажется, языки проглотили, слушая нас.
— Отец настаивал, чтобы я женился на дочери его делового партнёра. По глупости и из-за злости я решил жениться, но не на той, что мне навязывали силой, и уехал из страны. Мне было больно не меньше твоего. Все как-то глупо получилось. До сих пор не могу поверить во все события, что с нами произошли в прошлом. Гордость и предубеждения, вот мои личные враги! Я так сильно злился на тебя, что ни разу не попытался с тобой увидеться и поговорить, в отличие от тебя. И за это нет мне прощения! Ну вот, я стою перед Вами, судите строго, все приму. Только прошу, не гони прочь. Ты же знаешь и видишь, как сильно я тебя люблю! — он развёл руки в сторону, а у меня от его слов глаза защипало.
Ну, вот и поговорили! Как быть дальше? Что ответить ему на это, и, главное, чего хочу я? Смогу ли я всё забыть и переступить через случившееся, через все прошедшие годы?
— Мам! — кажется, не впервый раз позвала дочь, вырывая меня, заблудившуюся в собственных мыслях.
— Прости, я задумалась, ты что-то спрашивала? — Орловский стоит неподвижно, прожигая меня своим взглядом, и ожидает моего вердикта. Дети тоже стоят и, видимо, каждый думает о своём, пока я пыталась найти выход из лабиринта своих мыслей, где на каждом повороте один и тот же глупый вопрос — что делать?
— Да, что делать-то будем? — переспросила она.
— Что делать… — словно эхо повторила я.
Как ни странно, именно Андрей спас ситуацию, произнеся вслух простое и, казалось бы, единственное правильное решение.
— Ничего не надо делать, просто будем жить дальше и радоваться новым приобретениям! Пусть спустя столько лет, но лучше поздно, чем никогда! Что бы ни случилось в далеком прошлом, пусть оно больше не влияет на будущее! У Виктории появился отец, у меня- Виктория, у Вас — Нателла… Простите, не знаю, как Вас по отчеству, — посмотрел Андрей на свою любимую, ожидая помощи.
— Не надо, можно просто Нателла, — махнула я рукой.
— Значит, Вам и только Вам, Нателла, решать — простите вы людей, которые разлучили Вас с моим отцом, ну, то есть… Вы понимаете, он же меня вырастил, а это значит, что он мне хоть и не кровный, но всё же отец!
— Да, я знаю… — тихо бормочу я, поднимая свой взгляд на старшего Орловского.
Он, словно статуя, застыл и ждёт моего решения. Сжался как пружина, стоит, не моргает, сжимая до побеления челюсти. А я просто не знаю, что мне сказать, не могу понять, чего, собственно, он ждёт от меня.
— Ну, раз мама не кричит и никого не выгнала, значит, все хорошо! — хлопнула в ладоши моя девочка, выводя меня из транса.
— Да, все хорошо, — повторяю за ней.
— Может, тогда вернемся на дачу? Там ребята нас ждут, — предложил Андрей.
— Да, вы езжайте, а мне нужно побыть одной, — посмотрела я на них и развернулась, направляясь в свою комнату.
— Мам! — прорезался звонкий голосок Виктории.
— Дай ей время, — наконец-то Константин закончил своё тяжёлое молчание.
Константин
Ей нужно просто время. Мне ли не знать! Порыв схватить ее в свои объятия и не отпускать, пока её не отпустит, был чертовски сильным! Только это ничего не решит, даже наоборот, может только все испортить. Поэтому пусть побудет наедине сама с собой и решит, чего же она хочет.
— Пойдёмте, я вас отвезу на дачу, — смотрю на ребят, вот только Виктория упрямо избегает встречаться со мной взглядом. Кажется, не одной Нателле необходимо время!
На лестничной площадке кружила Света, заламывая от переживаний свои руки. Увидев нас, она подскочила к нам со словами:
— Ну что, как поговорили? А где Ната? — осмотрела она нас тревожным взглядом.
— Натель попросила оставить ее ненадолго, — закрываю плотно входную дверь.
— Уверен?! Может, я?.. — указала она на дверь.
— Нет, нет! Так будет лучше. Света, спасибо тебе за все, за то, что согласилась помочь. Думаю, надо заканчивать с этим, — серьезно говорю я и спускаюсь вниз за детьми.
По дороге из подъезда достаю мобильный и вызываю службу такси.
— Ребята, думаю, вы будете не против, если я задержусь. Вы пока езжайте на дачу, может, чуть позже мы к вам приедем, — посмотрел я на эту молодую пару, отмечая про себя, как же они мне напоминают нас с Натель в молодости.
— Да не проблема, отец, — взяв за руку Викторию, сказал Андрей. Девушка продолжала избегать моего взгляда, смотрела куда угодно, но только не на меня. Ну, что тут поделаешь, возраст тинейджеров вообще очень деликатный. То, что она не кинулась на меня с кулаками и обвинениями, уже хорошо. Время все расставит по своим местам. Уверен, скоро я смогу обнять ее как отец.
