Катя подошла к Роману, когда за ним приехали на такси брат с сестрой.
— Дай мне свой номер телефона! — потребовала Катя.
Роман пристально взглянул на нее. Девчонка как девчонка… Немножко курносая, немножко широколицая. Небольшие темные глаза. Милый скуластик… И родинка над верхней губой. Одновременно притягательная и неприятная.
— Зачем? — холодно спросил он. — б благородство поиграть захотелось? Я в няньках не нуждаюсь!
— Я дам телефон! — поспешила вмешаться Полина. — У вас есть авторучка?
Катя кивнула. Она запаслась всем необходимым. Алик внимательно рассматривал ее.
Катя позвонила через два дня. Поговорила с Полиной, спросила, не нужно ли чего. Уколы, массаж… Она, Катя, умеет многое. И живет недалеко. Выяснила это по номеру телефона.
Потом Катя попросила подозвать Романа. Он нехотя взял трубку.
— Ты, девочка, что здесь забыла? Свои грехи с моей помощью собираешься замаливать?
— Если честно, я не знаю, — призналась Катя. — Папка, если о тебе услышит, меня прибьет. Можно я приду в гости?
— Нельзя! — немного смягчившись, отрезал Роман. — Папка, он дело говорит. И понимает, что его дочка достойна лучшей доли, чем безногий инвалид. А у меня, к счастью, пока имеются родители и брат с сестрой. Так что помощников хватает.
— Я в курсе, — пробормотала Катя. — Но меня пригласила Полина… И я приду в субботу. Уж извини…
— Дура! — закричал Роман на сестру, швырнув трубку. — Ну что ты лезешь в мою жизнь?! Кто тебя просит?! Учишь детишек бренчать на пианинке, и учи себе дальше! Лучше бы мужика приискала на счастье!
Полина отмалчивалась. Родители тоже как-то очень тихо и ловко устранились, а Алик был еще маловат.
Катя пришла. Принесла конфеты и бутылку красного вина. Его распили дружно, всей семьей, а потом старшие Суровцевы опять безмолвно исчезли в своей комнате, и они остались вчетвером. Алик во все глаза рассматривал Катю. И чем дольше смотрел на нее, тем больше она ему нравилась. Чудилась в ней отрешенность, отстраненность от земли, какая-то отдаленность от всего, что ее окружало и что находилось с нею рядом. Она казалась ни к чему не привязанной и ни от чего не зависящей. Простая и легкая, как лист дерева, и непонятная, как птица в вышине, которую никому не догнать…
Катя… Разве могла она предположить, сколько горя принесет в дом Суровцевых, и без нее содрогающийся от боли?..
— Мука мне с тобой, — признался медсестре Роман, когда они остались одни. Деликатные брат с сестрой отправились восвояси. — Зачем ты пришла?
— Я не знаю, — повторила свое Катя.
Если бы она поняла тогда… Но как можно предугадать будущее?..
— А какие у нее грехи? — спросил потом Алик. Роман недоумевающе уставился на брата. Он и забыл о своих словах.
— Ну, ты вот говорил ей по телефону, — напомнил Роальд. — Где ты о них слышал? Когда лечился?
— А-а, да… — вспомнил Роман. — Понимаешь, просто грехи есть у каждого из нас. У кого много, у кого поменьше… И у нее тоже. Обязательно. Пусть даже тебе о них ничего не известно. И искупать их тоже придется. В этом деле нет избранных.
В тот вечер они еще полчаса посидели — тупо, бездарно, раздражаясь в глубине души друг на друга и одновременно радуясь всем окружающим. И Катя ушла.
— Зачем она приходила? — поинтересовался Алик.
— Сама не разберется зачем, — иронически объяснил брат. — Я тоже у нее об этом спрашивал.
Через некоторое время начались скандалы. Катя настаивала на переезде к Роману. Ее родители были категорически против. Однажды Катин отец позвонил Суровцевым.
Братья оказались вдвоем. Алик передал трубку Роману, не подозревая о том, кто звонит. Лицо брата, выслушавшего несколько первых фраз, странно и нехорошо изменилось.
— Кто это? — шепотом спросил Алик.
Роман махнул рукой, чтобы брат вышел из комнаты. Тот послушно закрыл за собой дверь, но решил подслушивать, хотя раньше никогда не опускался до такого.
— Я ее за руку сюда не тащу! — резко сказал кому-то Роман. — Разбирайтесь со своей дочкой сами, меня в это дело не вмешивайте! Но запретить ей тоже ничего нельзя — взрослая! У нее своя голова на плечах.
Роальд догадался, кто звонит.
— А вы предлагаете мне ее отсюда выставить, когда она ко мне снова заявится? — продолжал брат. — И как вы это себе представляете? Она приходит, а я ей говорю: «Убирайся, поскольку так требует твой отец!» Вы этого хотите?
Собеседник что-то ответил.
— Нет!! — неистово закричал Роман. Алик даже испугался. — Нет!! Ни за что!! Не дождетесь! — и швырнул трубку. — Роальд! — заорал брат.
Алик в ужасе ворвался в комнату.
— Этому типу больше меня не подзывай! — приказал брат. — Голос запомнил? И отправляйся опять к себе! Мне нужно позвонить Катерине.
Алик кивнул и тихо ушел на кухню, где готовил уроки. У Суровцевых была трехкомнатная квартира. Спали братья вместе, но днем Алик старался не беспокоить брата и перебирался со своими делами на кухню.
«А где же я буду жить, когда сюда переедет Катя?» — грустно подумал он. Да, в этом случае ему придется и спать на кухне. Другого варианта не предвидится. Не переселять же Полину к родителям…
Вечером пришла Катя. Навсегда. С маленьким чемоданом.
— Это все твои вещи? — насмешливо хмыкнул Роман. — Богато живешь!
И Алик безмолвно переселился на кухню. Пока. До поры до времени. Правда, никто не имел представления о том, как долго это время может продлиться.
— Алечка… — робко, неуверенно завела после ужина разговор мать.
Она мучительно разрывалась между тремя неустроенными и несчастными детьми. Алик не дал ей договорить.
— Я все понимаю, мама, — вздохнул он. Мать снова заплакала…
Потом началось самое страшное…
* * *
Роальд стал бродить за Катей по квартире. Едва Катя переступала вечером порог, Алик буквально приклеивался к ней и таскался всюду по пятам.
— Хвостом работаешь? — недобро поинтересовался Роман. — Скоро возле сортира ее караулить станешь… Ты совсем обалдел, братишка?
— Да, — просто признался Алик.
И Роман надолго задумался, изредка пристально оглядывая младшего брата.
Катя Аликовых взглядов не замечала. Она была счастлива. Жили Роман с Катериной хорошо. И порой, мельком посматривая на себя в зеркало, Алик печально думал, что он некрасивый. Совсем не похож на Романа, высокого, плечистого, с вьющейся неразберихой волос и глазами в пол-лица, над которыми удивленно размахнулись темные брови.. Алик даже искренне забывал о том, что брат без ног. Ему это сейчас казалось незначительным обстоятельством.
