В приемной сильно шумели водители, и он несколько раз выходил и орал на них, чтобы они перестали вопить. Они переставали, но ненадолго, хотя старались, это он понимал. Водители хорошо к нему относились, считали за «своего», в отличие от зама, который был «дипломированный менеджер» и считать безграмотного начальника «за своего» решительно отказывался.
В конце концов Илья заорал, что сейчас же всех уволит, если они сами не разойдутся, потому что у него куча дел и сегодня он намерен сидеть допоздна, и Гена, один из водителей, быстренько вытолкал всех в коридор. Но минут через двадцать они снова набились. В приемную их тянуло как магнитом. Собственно, тут их было два — магнита, имеется в виду. Секретарша Раиса и телевизор, разорявшийся в красном углу. Раиса телевизор не выключала никогда.
Секретарша заглянула к нему в кабинет, когда он как раз просматривал бумаги, а это занятие он ненавидел. Еще он думал о том, какую глупость сделал, что ввязался в историю с этими аптечными девицами. Кроме того, голова болела ужасно и было как-то гадко, как будто стыдно, что у него так болит голова. Он не признавал никаких таких «тонкостей».
Как она может болеть, думал он, морщась от боли, когда она — кость?!
— Илья Сергеевич, к вам Марина Николаевна приехала.
— Вот черт побери, — пробормотал он, по опыту зная, что приезд Марины Николаевны для него ничего хорошего означать не может, — принесло!..
Бывшая жена, трепетавшая крылышками за секретарским плечом, впорхнула в кабинет и закружилась, закружилась, как большая белая бабочка.
Очень красивая. Илья просто смотреть на нее не мог, до того она была красива.
— Илюша, я просто проезжала мимо. — Мика вдруг подумала, что такая формулировка стала у нее в последнее время популярной. Кажется, сегодня она проезжала мимо всего на свете. — Я просто так.
— Денег, что ли, нужно?
Мика вздохнула.
У нее такая беда, а они все заладили — денег, денег!.. Впрочем, можно и денег!
— Как ты себя чувствуешь? Вид у тебя… неважный.
— Какой вид, так и чувствую.
— Тебе нужно заниматься своим здоровьем, — сообщила Мика, — серьезно! Ну что это такое, ты же молодой, не пьешь, а лица на тебе нет!
— А что на мне есть?
— И щека! Что у тебя со щекой?
— Шел, упал, очнулся — закрытый перелом, — сказал Илья Решетников и потрогал щеку. Впечатление было отвратительным, словно трогал холодную спину дохлой жабы.
— Ты что? Подрался?
Белая дверца распахнулась, и показался секретаршин зад. Илья уставился на зад. Мика тихонько вздохнула.
И за этим человеком она была замужем! Она спала с ним в одной постели и даже завтракала за одним столом! Завтракать гораздо труднее, чем спать, Мика была в этом уверена.
— Вы кофе просили, Марина Николаевна, — прощебетала секретарша. — Я приготовила. Вы будете, Илья Сергеевич?
— Выпей, Илюш, — посоветовала Мика, — я хорошего привезла. У тебя в офисе, между прочим, всегда ужасный кофе! Отвратительный просто.
— Выпью, — решил Илья.
Мика из-за чашечки рассматривала его.
Вид у него и вправду был не очень. Под глазами синяки, если так можно сказать о желто-коричневых кругах, из-за которых он напоминал заболевшую насморком очковую змею. Бритая башка отливает синевой, галстук распущен, ворот расстегнут, и проглядывает смуглая волосатая грудь.
Гадость какая.
И как она могла выйти за него замуж, хоть бы и для «возрождения веры в русский народ»?! Впрочем, племянник Боренька считал, что Мика не столько возрождала веру, сколько заботилась о своем материальном положении. В конце концов, Илюша оказался благородным и после развода она получила даже больше, чем предполагала. Впрочем, и отцовских денег ей всегда хватало, как и академических дач и академических квартир!..
Вспомнив об отце и о цели своего «случайного» визита, Мика покрепче сжала чашку — от страха.
— Я еще привезла тебе яблок, — быстро сказала она, чтобы он ничего не заподозрил. Он был очень проницательным, ее муж, несмотря на то что мужлан и деревенщина. — Очень красивых, ты такие любишь!
Он поднял на нее совершенно больные глаза:
— Чего тебе нужно, Мика? Денег?
Она промолчала. Она никогда бы не призналась в том, что ей нужно денег. Всегда она умела повернуть так, что деньги предлагал он, отчасти даже навязывал.
Он поднялся и открыл сейф у себя за спиной. Упоительно толстенькая пачечка непередаваемо зеленого, отрадного цвета оказалась у нее под носом. Она прибрала ее рукой, на которой сверкнул «правильный» бриллиант, и стыдливо смахнула в сумочку.
Он даже не посмотрел, слава богу.
Скоро, скоро конец всем ее мучениям, всем ее самоуговорам и торговле с самой собой.
«Вот сегодня в последний раз. Я обещаю. Больше никогда-никогда. У меня есть Валя и папа, и я справлюсь без бывшего мужа. Если и брала у него деньги, то только из-за крайней необходимости и потому, что мне больше не у кого взять. Только поэтому, и когда-нибудь я их отдам. Обязательно отдам. Я стану богатой и независимой, потому что у меня есть Валя, который… который…»
Тут вдруг Мика Решетникова — в девичестве Тягнибеда — с ужасом осознала, что она понятия не имеет, как именно ее драгоценный Валя относится к деньгам и станет ли он давать их ей по первой просьбе, как это делает бывший муж.
Это была довольно страшная мысль, и она решила, что додумает ее позже. Не сейчас. Не у него на глазах.
— Ну что? — спросил бывший муж. — Все? Ты за этим приезжала?
Да, он дает ей деньги, но он не смеет ее унижать, а вопрос был унизительный, по крайней мере с Микиной точки зрения.
— Я привезла тебе яблок и кофе, — сказала она тихонько, — я хотела тебя порадовать.
— Порадовала и вали! — скомандовал хам и деревенщина. — У меня голова болит, сил нет.
— Сходил бы ты к врачу. Илюша! Хочешь, я тебя запишу на прием…
— Я уже был на приеме!
— Когда?!
— Вчера.
— Где?!
— У врача.
— Как? — поразилась Мика. — И мне ничего не сказал?!
Он пожал плечами, с ненавистью посмотрел на манжеты и стал вытаскивать запонки. Он сопел и вытаскивал, и у него не получалось.
— А почему я должен что-то тебе говорить?!
Мика растерялась.
— Но… как же?! Как же иначе?! Я бы тебе порекомендовала…
— Да мне и так порекомендовали!
Он вытащил запонки, швырнул их в бутафорскую чернильницу из настольного прибора и закатал рукава. Руки тоже были волосатые и отвратительные.
— И что он у тебя нашел?
— Ничего он у меня не нашел! Мик, ты деньги получила?
Не допив свой кофе, она поднялась — сказочно красивая, очень красивая и очень несчастная.
Когда-то он ее любил. Восхищался. Переживал, что «не соответствует» ей. А потом перестал.
