– За это ты его закрыл? Или за прошлые дела? – Серега крякнул, выпив очередную стопку, вцепился зубами в большущий кусок мяса, заурчал.
– Слушай дальше.
Назаров поморщился. Иванченко достал его уже своими намеками. И Настя не очень дружелюбно настроена. Посматривает как-то недобро. Хмыкает без конца. Может, Таня права была, и не стоило ему сюда идти. Надо было взять ее все же.
– Она – Головкова – звонит ему поздним вечером, почти ночью, когда уже вернулась со службы. Согласись, не самое лучшее время для звонка свидетелю?
– Допустим. – Серега сальными пальцами почесал волосатую грудь, ткнул локтем сестру: – Чего затихла? Чего мясо не ешь? Вкусное, мягкое. Поешь.
Настя, как по команде, принялась нарезать кусочек мяса.
– Она ему ночью звонит, а утром погибает. Не видишь связи?
– Нет, – мотнул головой Иванченко.
– Ладно, давай по-другому. – Сергей ткнул пальцем в верхнюю маслину, названную Гореловым. – Он почти два года назад был свидетелем мерзкой сцены в одном из супермаркетов нашего города.
– И что? – ядовито фыркнула Настя, разбрызгивая томатный соус, в который макала мясо. – Мы тут ежедневно мерзкие сцены наблюдаем!
– Это была драка двух парней: Листова и Рыкова, связи между которыми следствие не установило.
– Ух ты! – Иванченко вдруг заинтересовался, пододвинул две маслинки, уложил их рядышком. – Значит, знакомы они все же были?
– И еще как! Листов в тот день, почти два года назад, явился в магазин в хлам пьяный, повалил с полки алкоголь. А когда Рыков – он там работал охранником – попытался его вывести, между ними завязалась драка.
– Но это же логично! – возмутилась Настя. – Никакой связи не вижу!
– Да, но дрались эти двое не из-за загубленной в магазине водки, а из-за какой-то женщины!
– Да ладно! – одновременно выпалили брат с сестрой.
– Именно! – воскликнул в азарте Назаров. – Они дрались сильно, до крови, и все время выкрикивали какое-то женское имя.
– Какое?
– Директор супермаркета не знает. Остальных свидетелей сегодня на работе не оказалось, выходные. Но узнаю непременно! – пообещал сам себе Сергей и с удовольствием выпил коньяка. Закусил зеленью, съел ломтик копченого лосося. – И это еще не вся история, ребята.
– И что дальше?
Глаза у Насти загорелись. Ее больше не обижало невнимание Назарова к себе как к женщине. Ей стало жутко интересно. Неужели какой-то просвет наметился?
Странное исчезновение двух молодых парней в минувшем декабре сильно взбудоражило их город. Их долго искали. Расклеивались листовки. По местному телевидению без конца показывали их фотографии. И водолазов привлекали. Везде: на остановках, в больничных коридорах, в магазинных очередях – только об этом и говорили. Сочувствующий шепот долго сопровождал двух женщин – их матерей – сгорбившихся от горя.
Потом разговоры стихли. Общественность решила, что парней никто уже никогда не найдет. И никогда не будет ясна причина, почему они бесследно исчезли.
И вдруг является Назаров, и, как по волшебству, начинается какое-то шевеление. Появляются свидетели, находится какая-то связь.
Интересно!
– На тот момент, на момент их драки…
Сергей поднял рюмку, чокнулся с тезкой, выпил, поморщился. Заговорил сдавленно, с несчастным лицом:
– В магазине совершенно случайно оказался господин Горелов, – он вонзил вилку в самую верхнюю маслину на столе. – Он их разнимал, уговаривал. И…
Он послушно открыл рот, когда Настя со своей вилки подала ему капустного салата.
– И? – поторапливал его Иванченко, хмелея на глазах.
– И он же вывел из магазина пьяного Листова. Куда повел, зачем – непонятно.
– Но после этого прошел почти год, когда они исчезли! – фыркнул Серега.
– Но Горелов об этом умолчал! Он ни словом не обмолвился, когда его, как соседа, допрашивали наши. Это я уже узнал от матери Листова, что такой случай имел место быть. Вот, может, и Надя узнала что-то такое, а?
– Позвонила Горелову в полночь. Он пробрался на стоянку, испортил тормоза на ее машине и… Я лично не вижу связи с той пьяной дракой и Гореловым. Никакой! – Отяжелевшая рука Сереги Иванченко с трудом поднялась от стола, указательный палец прочертил воздух неровной полосой. – Не вижу связи! Ну, подрались, бабу не поделили. Ну, разнял их Горелов. Вывел пьяного из магазина. И что? Год прошел, и они пропали, Серега! Чего-то ты… Намудрил…
– А если баба у всех троих была одна, а? – вдруг выпалила Настя, продолжая кормить Назарова капустным салатом со своей вилки.
– Вот! – воскликнул Назаров с оттопыренной щекой, он не успевал пережевывать капусту. – Молодец, Настена!
Ее милое лицо осветилось довольным румянцем.
– И я о том же думаю! А если все эти трое были соперниками, а? Вроде и связи нет между ними, и в то же время Горелов везде тут как тут.
– Наш пострел везде поспел? – Серега поставил локти на дощатый стол, подпер щеки крепкими кулаками. – Думаешь, не просто так Надюшка погибла?
– Не знаю, – честно признался Назаров и неожиданно накрыл свою рюмку ладонью, когда Иванченко занес над ней бутылку коньяка. – Я пас. Мне еще ехать, Серега. Я же на машине.
– Ладно тебе, пацаны сопроводят, я позвоню, – протянул тот с обидой. – Сидишь, не пьешь почти. Как институтка!
Ему, если честно, очень хотелось Назарова напоить. До слюней, до свинообразного состояния. Чтобы еле ноги волочил, а вернувшись домой, повалился бы спать прямо на полу в прихожей, а утром проснулся в луже собственной блевотины. И чтобы Танюшка видела все это и морщилась брезгливо. И перестала бы уже его любить, как кошка!
Только вот Назаров – странно – не пьянеет, а пьянеет все больше он. И мысли путаются. Нехорошие мысли, шальные, недобрые.
Зависть, ревность? А то что же!
Если вот он – человек порядочный и законопослушный – всякую мерзость выдумывает про приятеля, которого позвал к себе в гости, то что взять, к примеру, с того же Горелова? Они в лихие годы такое с Беликовым вытворяли! Надо было додуматься – человека, как рыбину, на крючок насадить!
– Знаешь, может, ты и прав, – тряхнул тяжелой головой Иванченко. Потер лицо, виски ладонями. – Из-за бабы могло все случиться. В любом загадочном деле всегда надо искать бабу! Все зло от них!
Он неожиданно недобро покосился в сторону разомлевшей Настены, откровенно строившей глазки Назарову. Вздохнул.
– Не хотел тебе говорить, Серега… – проговорил вдруг Иванченко и, изловчившись, пристроил свою вилку рядом с назаровской в маслине под именем – Горелов. – Да все равно узнаешь.
– Что именно? – Серега отвел в сторону Настину руку с вилкой, на которой висела очередная порция капустной лапши.
